Как только он вошел в меня, я поняла, что тревожиться мне
надо было о себе. Он был страшен, приподнявшись на руках, так что вбил себя в
меня изо всей силы спины и бедер. Когда-то я видела, как Роан пробил кулаком
дверцу машины, чтобы произвести впечатление на уличного грабителя и дать ему
понять, что с нами связываться не стоит. Сейчас он будто старался пробиться в
мое тело и выйти с другой стороны. Тут до меня дошло то, чего я раньше не
понимала. Роан считал, что я – человек с примесью фейрийской крови, но все же
человек. Он был так же осторожен со мной, как я с ним. Разница в том, что я
боялась повредить ему своей магией, а он мне – физической силой. Сегодня
сдерживания не будет, не будет страховочной сетки ни для одного из нас. Впервые
я поняла, что это мне могут достаться травмы, а не Роану. Секс на грани
настоящей опасности – ничего лучше не бывает. Добавьте сюда магию, которая
может расплавить кожу, и получится великолепная ночь.
Этого, этого я так давно и долго хотела. Он взял меня, и на
меня накатила первая волна наслаждения. Вдруг я испугалась, что он заставит
меня кончить раньше, чем успеет нарасти магия.
Я открыла свою метафизическую кожу, как раздвинула ноги, но
вместо того, чтобы дать ему войти в себя, я протянулась к нему. Я открыла его
ауру, его магию, как он до того расстегнул мне платье. Его тело стало тонуть в
моем – не физически, но на удивление похоже. Он застыл в нерешительности в моем
теле как в ножнах. Я ощутила, как чаще, чаще бьется у него пульс – не от
физической нагрузки, но от страха. Он совсем вышел из меня, и на один миг я с
замиранием сердца испугалась, что он не будет продолжать, что все сейчас
прекратится. Но он снова вошел в меня, будто отдавая себя до конца мне, нам,
ночи.
Янтарное и лунное сияние нашей кожи расширилось, и мы
двигались в коконе света, тепла, силы. Каждый удар его тела поднимал силу.
Каждая моя судорога под ним вызывала вокруг нас магию удушающим щитом, плотным
и обволакивающим. Я знала, что пытаюсь затащить в себя его – его самого, будто
моя магия пыталась выпить его до дна. Я вонзила пальцы в металлические стержни
спинки так, что металл впился в кожу и заставил меня снова думать. Магия пылала
между нами, когда мы соприкасались почти всей кожей. Наши тела сплавились, как
раньше руки, и он тонул в моей спине, пока наши сердца не соприкоснулись,
затрепетали вместе в танце интимнее всего, что бывало у нас раньше.
Сердца забились в унисон, ближе и ближе, пока не слились в
едином ритме, в одном теле, в одном существе, и я уже не знала, где кончаюсь я
и начинается Роан. И в этот момент совершенного унисона я впервые услышала
море. Тихий, лепечущий плеск волн о берег. Я парила бестелесно, бесформенно в
сияющем свете, и только биение наших сердец еще говорило мне, что я все же
плоть, а не чистая магия. И в этом бесформенном сиянии, где не было тел,
заключающих нас, слышался шум спешащей, текущей, разливающейся воды. Шум океана
шел за биением наших сердец, заполняя свет. Сердцебиение тонуло в волнах. Мы
погружались глубже и глубже в ослепительном круге света, под водой, и страха не
было. Мы вернулись домой. Нас окружала со всех сторон вода, и я ощущала
давление глубины на наших сердцах, будто она собиралась раздавить нас, но я
знала, что не раздавит. Роан знал. Мысль, отдельная мысль послала нас вверх и
вверх к поверхности невидимого океана, который нас держал. Я знала, как он
страшно холоден, и боялась, а Роан – нет. Он радовался. Мы вынырнули, и хотя я
знала, что мы по-прежнему на кровати у него дома, на лице я ощутила воздух. Я
вдохнула его жадно и тут внезапно поняла, что море теплое. Вода была теплее
крови, почти горячая, а не просто теплая.
Вдруг я снова осознала собственное тело. И ощущала внутри
себя тело Роана. Но через нас перекатывался, клубясь, теплый океан. Глаза
говорили мне, что я по-прежнему в кровати, держусь руками за спинку, но я
ощущала эту теплую-теплую волну. Невидимый океан наполнил сияние наших слитых
тел, как вода – аквариум с золотыми рыбками, и океан содержал нашу силу, как
метафизическое стекло. Наши тела были как фитили какой-то плавающей свечи, заключенной
в воду и стекло, – огонь, вода и плоть. Они начали становиться более
реальными, более сплошными. Ощущение невидимого океана стало спадать. Свет
нашей кожи стал уходить обратно в нее. Тут наслаждение настигло нас, и на нас
обрушились теплота воды, света. Мы вскрикнули. Тепло стало жаром, и он наполнил
меня, хлынул из кожи, из ладоней. Изо рта рвались звуки слишком примитивные,
чтобы назвать их воплями. Тело Роана билось о мое, и магия держала нас обоих,
извлекая оргазм, пока я не почувствовала, как тает металл у меня под руками.
Роан вскрикнул – и это не был вопль наслаждения. Наконец-то, наконец стали мы
свободными. Он скатился с меня, и я услышала, как он упал на пол. И
повернулась, все еще лежа на животе.
Он лежал на боку, протягивая ко мне руку. Я глянула на его
лицо с вытаращенными в ужасе глазами, и тут лицо залил мех, и Роан свалился
клубом блестящей шерсти.
Я села в кровати, протянув к нему руку, но зная, что сделать
ничего не могу. На полу лежал тюлень. Большой, с рыжеватым мехом, он смотрел на
меня карими глазами Роана. Я только могла смотреть – слов не было.
Тюлень неуклюже пододвинулся к кровати, потом открылся
спереди шов, которого не было, и выполз Роан. Он встал, держа в руках новую
свою шкуру. Роан смотрел на меня в упор с удивленным лицом. Он плакал, но вряд
ли осознавал это.
Я подошла к нему, коснулась шкуры, коснулась его, будто ни
та, ни другой не были настоящими. Я обняла его и руками нащупала, что спина его
целая, невредимая, кожа гладкая и безупречная, как он сам. Ожоговые шрамы
исчезли.
Он снова натянул шкуру раньше, чем я успела найти слова.
Тюлень смотрел на меня, обходя комнату неуклюжими, почти змеиными движениями,
потом Роан снова вышел из шкуры. Повернулся ко мне и стал смеяться.
Он обхватил меня за бедра и поднял над головой, обернув
шкурой нас обоих. Он танцевал со мной по комнате, смеясь, хотя слезы еще не
высохли у него на лице. Я тоже плакала и тоже смеялась.
Роан свалился на кровать, положив меня поперек, сам лег на
собственную тюленью шкуру. Вдруг я ощутила усталость, страшную усталость. Мне
нужно было под душ – и уходить. Я уже не светилась. И была почти уверена, что
снова могу создавать гламор. Но держать глаза открытыми я не могла. Только один
раз в жизни я напилась так, что отключилась. Вот именно это сейчас и происходило.
Я готова была отключиться из-за Слез Бранвэйн или избытка магии.
Мы заснули, свернувшись в объятиях друг друга, завернувшись
в шкуру. Последней мыслью у меня перед тем, как заснуть сном глубже любого
естественного, была мысль о безопасности. Шкура была теплой, как руки Роана,
обнимающие меня, и я знала, что она такая же живая, такая же часть его самого.
Я провалилась в темноту, окруженная теплотой Роана, его магией, его любовью.
Глава 8
Чей-то голос повторял: "Мерри, Мерри!" Чья-то рука
гладила по щеке, отводя волосы с лица. Я повернулась, потерлась об эту руку,
открывая глаза. Но горел верхний свет, и я на секунду ослепла. Взметнув руку к
глазам, я повернулась на бок и сунулась лицом в подушку.
