– Что это такое стряслось? – спросила одна из
женщин.
– В женском туалете отключился свет, – объяснила
я.
– Остроумно, – заметила вторая женщина. –
Джулия, пошли отсюда.
Я слышала, как они стали пробираться к двери в темноте.
Они вышли в холл, и луч света проник в эту угольную темноту,
а потом за ними закрылась дверь.
В темноте возникло колеблющееся желто-зеленое пламя. Языки
его отбрасывали пляшущие тени на темное-темное лицо.
У Дойла кожа не коричневая – она черная. Будто его из
черного дерева вырезали. Широкие лепные скулы, а подбородок чуть островат на
мой вкус. Он весь состоит из резких линий и темноты. Линии кажутся обманчиво
тонкими, как косточки птицы, но я видела, как однажды его ударили в лицо боевым
молотом. Кровь у него шла, но ничего не сломалось.
Когда я увидела его, страх захлестнул меня волной холода, от
которой закололо в пальцах. Если бы он уже один раз не спас мне жизнь, я была
бы уверена, что он принес мне смерть. Он был правой рукой королевы. Она любила
говорить: "Где мой Мрак? Приведите моего Мрака". И это значило, что
кого-то ждет смерть или рана или то и другое. Это Дойлу должны были поручить
обеспечить мою смерть, а не Шолто. Он меня спас раньше, чтобы убить сейчас?
– Я не причиню тебе вреда, принцесса Мередит.
Когда он произнес это вслух, я снова смогла дышать. Дойл не
играл словами. Он говорил, что хотел сказать, и хотел сказать всегда именно то,
что говорил. Беда была в том, что обычно он говорил: "Я пришел тебя
убить". Но на этот раз он не хотел причинять мне вреда. С чего бы это?
Я стояла, попавшись в западню этого туалета, с защитой на
дверях и на окне, которая не выдержит. В конце концов слуа ее пробьют, а я не
верила, что Шолто сможет меня спасти. Будь это почти кто угодно, кроме Дойла, я
бы упала в его объятия с облегчением или хотя бы позволила себе потерять
сознание от шока и кровопотери. Но это был Дойл, то есть не та личность, которой
будешь падать в объятия – не проверив, не торчат ли из них ножи.
– Чего ты хочешь, Дойл?
Слова эти прозвучали суровее, чем я хотела, злее, но я не
стала брать их обратно или извиняться за тон. Я старалась не трястись и не
могла сдержаться. Еще с полдюжины ран у меня на руках кровоточили, кровь ползла
по штанинам теплыми червяками. Я нуждалась в помощи и этот факт от Дойла скрыть
не могла. А потому моя позиция в переговорах оказывалась весьма невыгодной, что
очень плохо, когда имеешь дело с королевой. И не надо себя обманывать: имея
дело с Дойлом, я имела дело с королевой, разве что за три коротких года что-то
в корне переменилось при Дворе.
– Повиноваться во всем моей королеве.
Голос его был как кожа – темен. Он наводил на мысль о
патоке, о других предметах – сладких и густых. Такой низкий голос, что
позвоночник резонировал.
– Это не ответ.
Волосы у него казались очень коротко постриженными, почти
наголо, и были черными, хотя не чернее кожи. Но я знала, что волосы у него не
короткие, а очень длинные. Он всегда заплетал их толстой косой, закинутой за
спину. Ее не было видно, но я знала, что коса доходит до щиколоток. Она
оставляла на самом виду острые кончики ушей.
В серьгах этих фантастических ушей пылало зеленое пламя. Два
огромных бриллианта озаряли каждую из темных мочек, и еще два темных камня
почти цвета его кожи темными звездами зияли около бриллиантов. Серебряные
колечки поднимались по хрящам обоих ушей почти до самого кончика.
Эти уши показывали, что он не чистокровный представитель
высшего Двора, а бастард-полукровка вроде меня. Только уши его и выдавали, и он
мог бы их спрятать за волосами, но никогда так не поступал.
Я посмотрела на серебряное ожерелье – это были все украшения
на нем. На черной материи груди сидел как темный самоцвет толстенький
серебряный паучок.
– Мне следовало тогда припомнить, что твоя гильдия –
пауки.
Он едва заметно улыбнулся, что для Дойла было невероятной
силы выражением эмоций.
– В другой ситуации я бы дал тебе время привыкнуть к
моему присутствию, к этому затруднительному положению, но твоя защита не
продержится вечно. Мы должны действовать так, будто тебя надо спасать.
– Властитель Шолто был послан королевой меня убить.
Зачем же посылать тебя меня спасать? Даже для нее это бессмысленно.
– Королева не посылала Шолто.
Я уставилась на него. Смею ли я ему поверить? Мы редко
открыто лжем друг другу. Но кто-то мне лгал, потому что не могут они оба
говорить правду.
– Шолто сказал, что на мне – декрет королевы о казни.
– Подумай, принцесса. Если бы королева Андаис воистину
хотела твоей казни, она бы доставила тебя домой показать всем, что бывает с
сидхе, которая покинет Двор вопреки королевскому приказу. Она бы сделала тебя
примером. – Он обвел руками стены, и от его движущихся рук остались
послеобразы пламени. – Она бы не убила тебя далеко и тайно, чтобы никто не
увидел.
Пламя собралось обратно, как капли воды на тарелке, но
продолжало танцевать на его пальцах.
Я взялась рукой за край раковины. Если этот разговор не
закончится скоро, я окажусь на коленях, потому что стоять уже не смогу. Сколько
я потеряла крови? И сколько теряю прямо сейчас?
– Ты хочешь сказать, что королева хотела бы лично
видеть мою смерть.
– Да.
Что-то ударило в окно с такой силой, что все помещение будто
затряслось. Дойл повернулся на звук, выхватывая из-за спины длинный нож или
короткий меч. Зеленое пламя повисло в воздухе над его плечом, как послушная
собачка.
Свет играл на клинке и резной костяной рукояти. Клинок был
сделан в виде трех воронов с переплетенными крыльями, а открытые клювы
соединялись в эфес.
Я опустилась на пол, держась рукой за раковину.
– Это же Смертный Ужас!
Это было любимейшее оружие королевы. Никогда я не слыхала,
чтобы она кому-нибудь его одалживала для какой бы то ни было цели.
Дойл медленно повернулся ко мне от пустого окна. Короткий
меч блеснул в трепещущем свете.
– Теперь ты веришь мне, что королева послала меня тебя
спасти?
– Либо это, либо ты убил ее за этот меч.
Он посмотрел на меня, и по выражению его лица я поняла, что
юмора в последнем замечании он не видит. И хорошо, потому что я не шутила.
Смертный Ужас был одним из сокровищ Неблагого Двора. Он был выкован с
применением крови смертных, а это значило, что смертельная рана от Смертного
Ужаса будет по-настоящему смертельной для любого фейри, даже для сидхе. Я бы
сказала до этой минуты, что единственный способ завладеть этим мечом – вырвать
его из холодных мертвых рук моей тетки.
