Я встала между ним и Баринтусом:
– Дойл, прекрати этот театр. Пошли.
Их взгляд друг на друга давил сквозь воздух, как нависший
груз. Напряжение между ними бывало всегда, но никогда такое.
Я подошла к Дойлу так близко, что цветное пламя отбросило
тени на мое лицо и одежду. Я стояла достаточно близко, чтобы ощутить, что от
огня не исходит ничего – ни тепла, ни жизни, но он не был иллюзией. Я видела,
что может огонь Дойла. Как и руки Сиобхан – он может убивать.
Необходимо было разорвать это напряжение между ними. Я
видела дуэли, начинавшиеся с меньшего. Смерть и кровь из-за сущей ерунды.
Я взяла Дойла за локти и медленно повела руки вверх по его
рукам.
– Когда я увидела Кеелин, у меня сердце не разбилось,
но чуть треснуло, и Андаис знала это заранее. Так что веди меня к ней.
Мои руки медленно шли вверх, и я почувствовала, что они идут
по голой коже. Под плащом у него была футболка.
– Земля признала тебя, малышка, и ты осмелела, –
сказал Дойл.
– Это не было смело, Дойл. – Мои руки уже почти
дошли до его запястий, почти вошли в это нездоровое пламя. Не было
предупреждающего жара – были только мои воспоминания о мужчине, который
извивался, погибая в языках ползучего зеленого пламени. – Вот это – смело.
И я сделала одновременно две вещи: сунула руки в пламя между
его ладонями и одновременно дунула, как на свечку.
Языки пламени исчезли, будто я их задула, чего не было. Дойл
загасил их сам за долю секунды до того, как я их коснулась.
При луне было видно, как он потрясен и испуган тем, чего
чуть не случилось.
– Ты с ума сошла!
– Ты мне дал слово, что я дойду до королевы невредимой.
А слово ты всегда держал, Дойл.
– Ты верила, что я не причиню тебе вреда.
– Да. Я доверилась твоему чувству чести.
Он обернулся к Келу и Сиобхан. Кеелин снова была с ними. Кел
уставился на нас. По его лицу казалось, что он почти поверил, будто я сделала
то, что я, казалось, сделала, – задула пламя Дойла.
Держа Дойла за руку, я другой рукой послала своему кузену
воздушный поцелуй.
Он вздрогнул, будто этот воздушный поцелуй его ударил.
Кеелин свернулась с ним рядом и смотрела на меня глазами не до конца
дружелюбными.
Сиобхан встала перед ними и на этот раз выхватила свой меч –
блестящую полосу холодной стали. Я знала, что рукоять костяная, броня
бронзовая, но для убийства мы используем сталь или железо. У нее был короткий
бронзовый меч на поясе, но выхватила она стальной клинок из-за спины. Для
защиты она бы взяла бронзу, но выхватила она сталь. Чтобы убивать. Приятно
знать, что она так честна.
Дойл схватил меня за обе руки и повернул лицом к себе.
– Я не хочу сегодня драться с Сиобхан только потому,
что ты напугала своего кузена.
Пальцы его так вдавились мне в кожу, что должны были
остаться синяки, но я рассмеялась. И в этом смехе был горький оттенок,
напомнивший мне о ком-то – о той, у которой бесслезные карие глаза.
– Не забывай, что я и Сиобхан напугала. Это потруднее,
чем напугать Кела.
Он встряхнул меня – один раз, но сильно.
– И опаснее.
Дойл отпустил меня так резко, что я пошатнулась и чуть не
упала. Только его рука у меня на локте предотвратила падение. Он посмотрел мне
за спину:
– Баринтус, Гален, идите, быстро!
Теперь в его голосе звучал искренний гнев, а он редко
позволял себе проявлять такие несдержанные эмоции. Я всех выводила из себя, и
какая-то темная сторона моей личности этому радовалась.
Дойл, не выпуская мою руку, зашагал по дорожке.
Я не стала оборачиваться посмотреть, ушли уже Баринтус и
Гален или нет, и не стала снова злить Сиобхан. Это не была осторожность. Я не
хотела видеть, как Кеелин обнимает Кела.
Я оступилась, и Дойлу слова пришлось меня подхватить.
– Для моих каблуков ты слишком быстро идешь, –
сказала я. На самом деле мне мешала кобура на лодыжке да длинный подол. Но
лучше было сослаться на туфли – идущий со мной рядом страж немедленно отобрал
бы у меня пистолет.
Он замедлил шаг.
– Надо было надеть что-нибудь поудобнее.
– Однажды на моих глазах королева одну сидхе заставила
раздеться и сидеть на пиру голой, потому что сочла ее наряд неподходящим. Так
что уж прости, но я хочу, чтобы мой наряд ей понравился. – Я знала, что
разжать его хватку на своем локте я не могу без настоящей драки. В которой я
могу и не победить. И я попыталась воззвать к разуму. – Дойл, предложи мне
руку как полагается, веди как принцессу, а не как пленницу.
Он еще замедлил шаг, искоса глядя на меня.
– Ты совершенно уверена, принцесса Мередит, что
закончила свое театральное представление?
– Совершенно уверена.
Он остановился и предложил мне руку. Я продела в нее свою и
положила кисть ему на запястье, ощутив волоски на его предплечье.
– Не холодновато для коротких рукавов? – спросила
я.
Он глянул на меня, обвел взглядом сверху вниз.
– Ну, зато хотя бы ты правильно выбрала для себя
одежду. Я положила свободную руку поверх той, что уже лежала у него на руке,
вроде как обняв его руку, но ничего такого недозволенного.
– Тебе нравится?
Он посмотрел на мою руку. Остановился, схватил меня за
правое запястье, и в тот момент, когда кожа его коснулась кольца, оно
вспыхнуло, оживая, омывая нас обоих электрическим танцем. Магия, живущая в этом
кольце, узнала Дойла, как узнала до того Баринтуса и Галена.
Он выдернул руку, будто обжегся, потер ее.
– Где ты взяла это кольцо? – спросил он
придушенным голосом.
– Его оставили для меня в машине.
Он покачал головой:
– Я знал, что оно пропало, но не думал найти его у тебя
на руке.
Он посмотрел на меня, и про кого-нибудь другого я бы
сказала, что он испугался. Однако это выражение исчезло раньше, чем я смогла
его разгадать. Лицо его стало гладким, темным, непроницаемым. С легким поклоном
он снова предложил мне руку, как сделал бы на его месте любой джентльмен.
Я приняла его руку, положив на нее обе свои, но правую
поверх левой, чтобы кольцо не касалось его кожи. Я подумала о том, чтобы
коснуться его якобы случайно, но не знала, что именно кольцо сделает. Я не
знала, для чего оно предназначено, и пока не узнаю, лучше, наверное, его магию
не вызывать.
Мы пошли по дорожке рука об руку, степенным, но ровным
шагом. Мои каблуки резко щелкали по камешкам. Дойл шагал рядом со мной,
безмолвный, как тень, и только твердость его руки, полы плаща, задевающие меня
на ходу, подтверждали, что он здесь. Если бы я выпустила его руку, он мог бы
раствориться во мраке, который был его тезкой, – я бы не увидела
смертельного удара, если бы он пожелал его нанести. Нет, не так: если бы того
пожелала моя тетка.
