– Чего ты хочешь, Мередит? Что ты хочешь такого, что я
могу дать тебе и что стоило бы того, о чем я прошу?
Она предлагала мне трон. Баринтусу было бы очень приятно. А
мне?
– Ты действительно уверена, что Двор примет меня как
королеву?
– Я сегодня ночью объявлю тебя Принцессой Плоти. Это
произведет на них впечатление.
– Если они поверят, – сказала я.
– Поверят, если я им прикажу, – ответила она.
Я посмотрела на нее, в ее лицо. Она верила в то, что
говорила. Андаис себя переоценивала. Но такая самоуверенность для сидхе
типична.
– Вернись домой, Мередит, тебе не место там, среди
людей.
– Как ты мне очень часто напоминала, тетя Андаис, я
наполовину человек.
– Три года назад ты была счастлива, довольна. У тебя не
было плана нас покинуть. – Она сидела в кресле, глядя на меня, позволив
мне стоять над собой. – Я знаю, что сделал Гриффин.
Секунду я выдерживала ее бледный взгляд, потом не смогла. В
этом взгляде не было жалости. Был холод, будто она только хотела видеть мою
реакцию, и ничего больше.
– Ты действительно думаешь, что я покинула Двор из-за
Гриффина?
Я даже не пыталась скрыть удивления. Не могла же она верить,
что я покинула Двор из-за разбитого сердца?
– Ваша последняя ссора была весьма публичной.
– Я ее помню, милая тетенька, но не поэтому я оставила
Двор. Я сбежала, потому что следующей дуэли мне было бы не пережить.
Она не обратила внимания. В этот момент до меня дошло, что
она никогда не поверит в плохое о своем сыне, разве что вынуждена будет
поверить, когда не останется места даже для тени сомнения. Абсолютного доказательства
я не могла ей дать, а без него не могла поделиться подозрениями, не рискуя при
этом собой.
Она продолжала говорить про Гриффина, будто бы он и был
истинной причиной моего ухода.
– Но эту ссору начал Гриффин. Он потребовал ответа,
почему его больше нет в твоей постели и в твоем сердце. То ты гонялась за ним
по всему Двору, и вдруг он начинает тебя преследовать. Как ты добилась такой
быстрой перемены?
– Я отказала допустить его к себе в постель.
В глазах королевы даже не мелькнуло веселье – только
пристальный вопрос.
– И этого было достаточно, чтобы он стал гоняться за
тобой публично, как разъяренная базарная баба?
– Думаю, он искренне считал, что я его прощу. Что
накажу немножко, а потом приму обратно. В последнюю ночь он действительно
поверил, что я говорю всерьез.
– И что же ты сказала?
– Что никогда он со мной снова не будет по эту сторону
могилы.
Она смотрела на меня все так же, не мигая.
– Ты до сих пор его любишь?
– Нет.
– Но у тебя к нему есть чувства.
Это был не вопрос, а утверждение.
Я покачала головой:
– Чувства-то есть, но не добрые.
– Если ты все еще хочешь Гриффина, можешь его себе
взять еще на год. Если за это время у тебя не зачнется ребенок, я попрошу тебя
выбрать кого-нибудь другого.
– Я больше не хочу Гриффина.
– В твоем голосе звучит сожаление, Мередит. Ты уверена,
что он – не то, чего ты хочешь?
Я вздохнула, оперлась ладонями на стол, глядя на свои руки.
Я устала, сгорбилась. И очень старалась не думать о Гриффине и о том, что
сегодня его увижу.
– Если бы он мог чувствовать ко мне то, что чувствовала
к нему я, если бы он мог действительно влюбиться в меня, как была влюблена в
него я когда-то, я бы хотела его. Но он не может. Он не может быть не тем, кто
он есть, и я тоже.
Я посмотрела на королеву.
– Ты можешь включить его в конкурс за твое сердце, а
можешь исключить. Как тебе захочется.
Я кивнула и выпрямилась, не горбясь, как какой-то раненый
кролик.
– Спасибо тебе за это, дорогая тетенька.
– Почему из твоих губ это слышится как гнуснейшее
оскорбление?
– Я не хотела оскорблять...
Она махнула мне рукой, приказывая замолчать.
– Не трудись, Мередит. Особой привязанности между нами
нет, и мы обе это знаем. – Она смерила меня взглядом сверху донизу. –
Твоя одежда приемлема, хотя не такая, как выбрала бы я.
Я улыбнулась, но не слишком счастливой улыбкой.
– Если бы я знала, что сегодня ночью меня поименуют
наследницей, я бы оделась от Томми Хилфайгера.
Она засмеялась и встала с шелестом юбок.
– Можешь купить себе полный гардероб, если тебе
хочется. Или засадить придворных портных за новые наряды.
– Мне и так хорошо, – ответила я. – Но за
предложение спасибо.
– Независимое ты создание, Мередит. Это мне в тебе
никогда не нравилось.
– Я знаю.
– Если бы в западных землях Дойл тебе сказал, что я для
тебя сегодня задумала, ты бы приехала добровольно или попыталась бы сбежать?
Я посмотрела прямо на нее:
– Ты поименовала меня наследницей. Ты позволила мне
встречаться со стражей. Это не та судьба, которая хуже смерти, тетя Андаис. Или
есть еще что-то, о чем ты мне сегодня не сказала?
– Подними табурет, Мередит. Не надо оставлять в комнате
беспорядок.
Она проплыла по каменным ступеням вниз, к двери в стене
напротив.
Табурет я подняла, но мне не понравилось, что она не
ответила на мой вопрос. Что-то еще должно было произойти.
Я окликнула ее, когда она уже почти дошла до двери:
– Тетя Андаис?
Она повернулась:
– Да, племянница?
На ее лице было слегка заинтересованное, снисходительное
выражение.
– Если бы то заклинание похоти, которое ты поместила в
машину, подействовало, и мы с Галеном совокупились бы, ты бы велела убить его и
меня?
Она заморгала. Полуулыбка сползла с ее лица.
– Заклинание похоти? О чем ты говоришь?
Я рассказала.
Она покачала головой:
– Это было не мое заклинание.
Я подняла руку, блеснув кольцом:
– Но оно питалось силой от твоего кольца.
– Я даю тебе мое слово, Мередит, я не клала в Карету
никаких заклинаний. Я оставила там кольцо, чтобы ты его нашла, и больше ничего.
– Ты оставила кольцо собственноручно или дала его
кому-нибудь положить в Карету? – спросила я.
