Выглянув из-за тролля, полюбовалась на следовавших за нами эльфов. Они так внушительно смотрелись на своих конях, грациозно сидя в седлах. Красивые существа на красивых животных. Но вот какой парадокс: мне было лучше не с ними, красавцами, о которых украдкой мечтает практически каждая женщина, а Мыром и Монем, не отличающимися особой красотой и где-то даже, возможно, и несколько уродливыми. Но недостатков их внешности я уже не замечала, чувствуя искренний интерес и заботу.
Первая половина дня у меня выдалась тяжелой и насыщенной множеством событий и приключений, поэтому ничего удивительного в том, что я задремала, нет. Убаюканная мерным (теперь) ходом Моня, согреваемая теплом тела Мыра, я сладко и крепко уснула.
Разбудить меня так и не смогли. В полусне я чувствовала, как меня снимают, перекладывают куда-то, накрывают одеялом.
Всем спокойной ночи!
Вз-з-з-з!
Уйди, зараза!
Вз-з-з-з! Вз-з-з-з! Вз-з-з-з!
И здесь комары! Развелось их, тварей! Нигде спасения от них нет! Поспать не дают!
Вз-з-з-з! Вз-з-з-з! Вз-з-з-з! Пинь!
Ой! Кусаются! Сво… нехорошие, мерзкие, отвратительные кровососущие насекомые!
Тут я неожиданно вспомнила, что после комариных укусов мгновенно покрываюсь красными здоровыми блямбами, которые потом сильно чешутся.
М-дя… Покусанная и распухшая, я буду экзотически красива, и князь диэров непременно падет к моим ногам с предложением руки и сердца, сраженный не по-детски бугристой кожей и ярко-красным цветом физиономии! Надо что-то срочно делать! Существуют же здесь хоть какие-то репелленты?
Открыла глаза и огляделась. Все мирно спали, расположившись вокруг тлеющего костра, и вредные насекомые их почему-то не беспокоили. Я легонько потрясла за плечо спящего справа Магриэля:
– У тебя жидкость или мазь от комаров есть?
– Какая ты беспокойная, Леля, – пробурчал он в ответ, не открывая глаз. – Возьми в моей сумке бутылку из синего стекла. Одного глотка достаточно.
– Мерси, – поблагодарила я спасителя и поползла за средством, не расслышав за его зевком: «Она самая маленькая». Покопавшись в сумке, выудила заветную бутылочку и сделала глоток…
Мир раскрасился радужными красками!
Ко-кое все красивое ко-ко,
Ко-кое все зеленое ко-ко,
Ко-кое солнце желтое,
Ко-кое небо синее,
Ко-ко, ко-ко, коко-коро-коко!
[5]
Комары радостно улыбались и махали лапками.
Какие они милые! И что я на них так взъелась? Непонятно…
Пока я раздумывала, комары обзавелись сомбреро и маракасами, наяривая ламбаду.
О! Зажигаем, амигос! Я с вами!
Присоединившись к комарам, я исполнила танец, энергично крутя бедрами и удаляясь от места стоянки. Комарам наскучила латинская музыка, и они сменили маракасы на тамбурины, исполняя одноименный танец.
Какие образованные насекомые здесь водятся! Парле ву франсе?
Они были «парлеву», и мы так славно пообщались на французском, обсуждая последние парижские новости. Когда я им рассказала о сезонных скидках, насекомые выстроились журавлиным клином и отбыли отовариваться, подыгрывая себе на пронзительных шотландских волынках. Помахав им на прощанье рукой, я осталась одна. Постояв на месте, почувствовала смутную тревогу.
Враг не дремлет! Родина в опасности! Все в укрытие!
Упав на землю, поползла в сторону кустов, оставляя за собой выдранную траву.
А зачем она ко мне цепляется? Я на спецзадании!
Забравшись внутрь большого куста и проведя рекогносцировку, сделала вывод: отвратительная маскировка и открытая местность.
Меня видно! Надо рыть окоп! А чем роют окопы? Лопатой!
На этом месте я сильно пригорюнилась. Лопаты не было.
Какие у меня недальновидные мужики! Такой полезный инструмент с собой не взяли! Чем его можно заменить?
Тут меня осенило, и я просияла.
Какая же я все-таки умная и сообразительная! Ну настоящий полковник!
Погордившись собой, надрала веток и, превосходно замаскировавшись, поползла к лежбищу тролля, старательно соблюдая тишину и вжимаясь в землю при малейшем шорохе. Мои передвижения заметил Монь, открыв один глаз.
– Тсс! – прижала я палец к губам, призывая к конспирации и революционной бдительности.
Монь вздохнул и закрыл глаз, не проникаясь моим пылом и абсолютно безучастный к идеям кубинской революции.
И ты, Брут! Фиг с тобой!
Я обползла спящих Мыр-Моней и на время экспроприировала топорик тролля.
Я верну, чес-слово! Покопаю – и верну! Если не сломаю… Не будем о грустном!
Доползя до облюбованного куста, я рьяно взялась за дело и уже вскоре заседала в окопе, приставив к глазам ладони наподобие подзорной трубы, с подозрением реагируя на малейшие шорохи. Периодически била себя в грудь кулаком и заверяла:
– Но пассаран! Кхе-кхе! – (Это когда немного перебарщивала с ударом.) – Хенде хох!
Вскоре я замерзла, сидя в канавке, и преисполнилась бездонной жалости к себе и беспредельной обиды на жестоких и бесчувственных спутников.
Я, значит! А они! Вот так, да? Злые вы! Уйду я от вас!
И ушла… в неизвестном направлении, волоча за собой топор. Через некоторое время мне надоело ломиться напролом сквозь кусты, и я плюхнулась на землю. Поджав ноги и подперев ладонью щеку, принялась страдать молча, как и положено настоящему разведчику.
Ой-й-й-йоой! Какая я несчастная-а-а! Ой, да никто меня не лю-у-убит! Да никто не пожале-е-ет! Как же мне пло-о-охо-о-о одной-одинешеньке на белом свете-э-э! Как же мне, сиротинушке-э-э-э, жить-то?
Фыр-р! Рядом на ветку присела серая птица с длинным хвостом. Собеседнику я обрадовалась. Страдать в одиночку было скучно. Я начала излагать свои претензии. Бестолковое пернатое крутилось и сбивало с мысли. Пришлось обидеться теперь уже на него. После моей вежливой просьбы: «Какого хрена ты вертишься, сиди смирно и внимай, когда умный человек с тобой разговаривает!» – птичка вознамерилась меня покинуть. Этого я перенести не смогла и в назидание, изловчившись, поймала ее за хвост. Птица обмякла…
– Вот, значит, как! Таким, значит, путем слинять решила? Не выйдет! – мстительно покрутила я птичью тушку в руках. – Реанимируем! Электрошок в студию!
И сделала птичке искусственное дыхание… Старательно вдувая ей в насильно открытый клюв воздух и выпрямляя и сгибая лапки, прижимая их к животу птицы. Пернатое поняло, что мои благие намерения приведут ее прямиком на тот свет, и рванулось изо всех сил, подарив мне на память часть перьев из хвоста.
