— Позади — открытое место. Я подам немного назад. Не волнуйся, моя милая, я доставлю тебя домой в целости и сохранности.
А потом он может попроситься к ней в дом. И тогда нетрудно предположить, что может произойти…
Байрон включил габаритные огни и перестроился на другую полосу движения. Пять минут спустя он остановился у дверей ее дома.
— Вам необходим горячий душ, юная леди, — настойчиво сказал он, забирая у нее ключи и открывая дверной замок.
Даниэлла покачала головой.
— Я должна проверить лошадей. — Но сначала она, конечно, должна переодеться. Пиджак Байрона хорош только для машины.
Даниэлла, взбежав по лестнице наверх, натянула на себя джинсы и свитер. Спустившись вниз, она сунула ноги в высокие сапоги и, прихватив с собой дождевик, выскочила наружу. Она даже не заметила Байрона, который последовал за ней в грязный паддок в своих итальянских кожаных туфлях.
Гроза сильно напугала лошадей. И теперь Шандор и Моргана, сбившиеся вместе в одном стойле, выглядели сильно обеспокоенными: уши плотно прижаты к голове, глаза закачены, копыта бьют землю. Даниэлла стала осторожно приближаться к ним, успокаивая их ласковыми и нежными словами.
Хорошо, что гроза к этому времени уже закончилась — даже дождь почти перестал, — и лошади наконец стали успокаиваться. Даниэлла чувствовала, как уходит их напряжение, когда она ласково разговаривала с ними, гладила и целовала большие морды. Но прошло еще довольно много времени, прежде чем она со спокойной душой могла их оставить.
Даниэлла увидела Байрона как раз в тот момент, когда собралась уходить. Он стоял у загона и смотрел на нее.
— Я хотел бы быть лошадью, — тихо произнес он.
Они поплелись обратно в дом: Даниэлла в своих зеленых высоких сапогах, а Байрон — без пиджака в одной рубашке и в своих прекрасных кожаных туфлях. Но он, казалось, даже не замечал этого.
На горизонте, среди туч, Даниэлла увидела просвет, а там — пылающее багрянцем небо. Очень скоро все вокруг станет таким же ясным и спокойным, как прежде, но гроза, которая только что прошла, все так же будет бушевать в ее сердце.
В доме Байрон еще раз напомнил, что ей очень нужен душ. Когда Даниэлла взглянула в ванной на себя в зеркало, она и сама это поняла: волосы ее свисали мокрыми сосульками, по лицу была размазана тушь.
Она выглядела поистине ужасно. А ведь Байрон целовал ее, говорил, что она прекрасна… и что он любит ее. Слезы брызнули из ее глаз — все ее усилия оказались бесполезны! — и она машинально повернула кран душа.
Несколько минут она стояла под открытым душем, не двигаясь. Даниэлла просто предоставила струям сбегать по ней, как будто они могли смыть с нее все проблемы.
Ее глаза были закрыты; шум воды заглушал все посторонние звуки, и поэтому она не слышала, что дверь в ванную открылась и вошел Байрон, который стал стаскивать с себя мокрую одежду. Не поняла она, что дверь в душевую тоже уже открыта. Даниэлла почувствовала присутствие Байрона лишь в тот момент, когда вдруг ее кожи коснулось его крепкое, мускулистое тело. Даниэлла моментально открыла глаза и испуганно вскрикнула.
Байрон понимал, на какой риск идет.
— Я подумал, что меня спасет душ, — с усмешкой проговорил он.
Даниэлла была в ярости. Ну что же, именно такой реакции он и ожидал от нее.
— Не спасет, и не мечтай! — кричала Даниэлла. — Если хочешь принимать душ, убирайся к себе в отель и принимай его там! — И с этими словами она буквально вжалась в стену.
— Ты ведь это несерьезно? — Он был сейчас почти счастлив. В машине она ответила на его чувство. И это было подобно солнцу, проглядывающему сквозь тучи. Он был почти уверен, что все-таки добьется Даниэллы.
Синева ее глаз стала невероятной, почти светящейся а сами глаза стали похожи на теплый океан, в котором он мог согреться. Интересно, представляет ли она себе, как прекрасны ее глаза, когда она сердится.
— О нет, я серьезно! — настаивала Даниэлла. — Ты хоть представляешь, что позволяешь себе?
Да, он представлял, хорошо представлял, но уйти не мог. Как оторваться от Даниэллы, от ее восхитительного обнаженного тела? Ему было трудно удержать сейчас взгляд на ее лице, хотя он знал, что должен заставить себя не смотреть на ее обольстительные формы.
— Я всегда очень хотел этого, — пробормотал он. — Помнишь, мы когда-то вместе принимали ванну, и это было чудесно. Но совместный душ — это что-то совершенно другое, ты согласна?
В том их маленьком доме у них не было душа, но принимать совместные ванны у них вошло в привычку. Десять лет назад они полагали, что это — предел в эротике. Сейчас же он мог предложить сотню других способов, возбуждающих желание.
— Это тоже очень интимное занятие. — Даниэлла скрестила на груди руки, послав Байрону свирепый взгляд. — Если ты уж так сильно нуждаешься в душе, я уйду.
Она сделала было движение, но Байрон быстро, стараясь не коснуться ее тела, уперся руками в стену, и Даниэлла оказалась в кольце его рук. Он почти ощущал ее возбуждение и точно был уверен, что протестует она только от страха.
— Байрон, позволь мне выйти.
Он улыбнулся и нежно прикоснулся рукой к ее лицу: провел пальцами по крохотным веснушкам, которые он так любил, обвел ее подбородок; приласкал ресницы и манящий рот.
— Я не могу этого сделать, Элли, — прошептал он охрипшим от возбуждения голосом, чувствуя, как дрожит ее тело.
Не отрывая взгляда от ее глаз, он медленно снял руки с ее груди, взял флакон с гелем для душа и обильно выдавил его себе на ладонь.
Зная, что он не остановится, Даниэлла закрыла глаза и покорилась неизбежному.
Байрон не спеша намылил ее сначала от плеч до кончиков пальцев, потом — ее грудь, стараясь не задерживаться на ней больше, чем на руках, словно ему это причиняло боль. Даниэлла же чувствовала себя на вершине блаженства. Господи, сможет ли он контролировать себя и свои желания?
Байрон закончил эти «мыльные ласки», удивляясь своей железной выдержке, и тихо произнес:
— Теперь твоя очередь, Элли.
Она не ответила, продолжая стоять с закрытыми глазами. Байрон поднял ее руку и выдавил ей на ладонь немного геля.
— Элли, помой меня, — сказал Байрон и затаил дыхание.
Ее прикосновения чуть не погубили его. Он не мог больше ждать — ему хотелось заняться с ней любовью немедленно. Но он продолжал себе внушать, что не должен торопить события. Ему нужно действовать медленно и осторожно. Байрона радовало, что и она борется со своими чувствами.
Но вот от ее прикосновений, мягких поглаживаний ее пальцев он начал терять над собой контроль. С криком боли и страдания Байрон обвил руками ее за талию и крепко прижал к себе. Он безумно хотел ее здесь и сейчас — он просто больше был не в силах ждать…
