— Почему ты мне не рассказала?
Открытие, что она была замужем именно за Джоном Смитом из «ДБС», повергло его в шок — ведь он очень хорошо знал, что Джон умер около двух лет назад. Так зачем же она притворилась, что ее муж до сих пор жив? Чтобы защититься? Но от кого? От тех, для кого вдова может стать легкой добычей, или все-таки от него?
Даниэлла резко вскинула голову, но ничего не ответила.
— Я понимаю, об этом очень тяжело говорить, — продолжал тем временем Байрон, ободряюще сжимая ей руку. — Тот несчастный случай с Джоном был ужасен и, должно быть, совсем выбил тебя из колеи.
Когда это случилось, его не было в Англии. Джон отправился на строительную площадку, не надев защитную каску на голову. А один из рабочих наверху строящегося здания внезапно оступился и выронил целый лоток кирпичей. И хотя все, кто заметил грозящую опасность, предупредили Джона криками, он не успел увернуться. Через несколько дней Джон Смит умер в больнице.
— И когда же ты собиралась мне об этом рассказать, если вообще собиралась?
Даниэлла слегка пожала своими узкими плечами:
— Когда пришло бы подходящее время.
— Тебе трудно говорить о нем?
Она кивнула, и он увидел, что в ее глазах блеснули слезы. Мысль о том, что смерть Джона все еще расстраивает ее, причинила ему адскую боль. Должно быть, она очень сильно любила Смита. Возможно, даже сильнее, чем когда-то любила его самого. Но сейчас у Байрона появилась надежда, которой совсем не было прежде, и…
— Ты слышал, что я сказал?
Байрон очнулся от своих грез.
— Что, прости?
— Брюс на проводе, — повторил Род. — Появилось что-то срочное, он не может решить это сам. — И Род, низенький крепыш с бьющей через край энергией, устремил на Байрона испытующий взгляд своих бледно-голубых глаз.
— Черт! — смачно выругался Байрон. — Он решительно прогнал мысли о Даниэлле из головы. — Я хочу знать, отчего появились эти трещины. Я хочу, чтобы вы вводили меня постепенно в курс дела. Сюда вошли мои оригинальные разработки, и я хочу знать, точно ли они выполнялись. Кроме того, были ли использованы другие материалы вместо тех, на которых настаивал я. Я хочу знать, на правильной ли глубине был заложен фундамент. По-моему, причина создавшегося положения — в осадке фундамента. Черт бы побрал прошлогоднее засушливое лето! — Он ударил кулаком по столу. — Я разрабатывал проект, учитывая подобные ситуации. Этого никогда не должно было случиться.
Совещание продолжалось все утро. В тот момент, когда Байрон покинул офис «ДБС», его мысли опять вернулись к Даниэлле. Интересно, что когда- то она здесь работала, думал Байрон, останавливаясь, чтобы еще раз оглянуться на здание из красного кирпича с красивой золотой вывеской. Самое смешное, что оно и сейчас принадлежит Даниэлле.
Он бывал здесь несколько раз — тогда проект находился на ранних стадиях разработки — и даже познакомился с ее мужем. Он показался Байрону скрытным и сдержанным: такой не будет держать у себя на рабочем столе фотографию жены или рассказывать о том, что делал накануне вечером.
Он не очень понравился Байрону, который прозвал его про себя «холодной рыбой». Такое прозвище у него получали все люди, которые жили только ради работы и для которых все окружающие являлись только винтиками в хорошо налаженном механизме. Очевидно, Даниэлла нашла в нем совершенно противоположные качества, иначе бы она никогда не стала его женой. Даниэлла чувственная и волнующая женщина и никогда бы не вышла замуж за человека, который не соответствовал ее требованиям.
У нее не было детей от Джона, что чрезвычайно обрадовало Байрона — ведь он хотел, чтобы она рожала его детей!
И еще он хотел, чтобы у них было много детей.
Он вспомнил ее нежное, прелестное тело и представил, как ласкает его. Эти мысли так сильно взволновали Байрона, что он уже не мог дождаться вечера. С тех пор как она ушла от него, он провел так много мучительных ночей, что теперь ночи для него стали бесконечной пыткой. И поэтому он хотел, чтобы она снова вернулась в его жизнь. Снова и навсегда.
Было только половина седьмого, когда Байрон позвонил в ее дверь. Еще совсем недавно он сидел в своем гостиничном номере и смотрел на часы, как вдруг его пронзила страшная мысль о том, что она может просто уйти из дома. Если он еще раз это допустит, то может потерять ее. Навсегда! И подгоняемый этой мыслью, он побежал к своей машине.
Господи, как она была прекрасна! Ее щеки раскраснелись, а влажные кудри, облепившие лицо и рассыпавшиеся по плечам, казались почти каштановыми. Одета она была в халат из голубого шелка, который по цвету точно сочетался с ее глазами. Его затрясло от волнения, когда он представил себе то, что скрывал этот халатик.
— Байрон! — Она была поражена, снова увидев его.
— Я подумал — мы могли бы что-нибудь с этим придумать. — И он протянул ей вино и корзиночку спелых ягод, держа при этом пальцы другой руки скрещенными на счастье — вдруг у нее иные планы?
Она нахмурилась и резко спросила:
— Разве я не ясно выразилась, когда сказала, что не хочу иметь с тобой ничего общего?
Он скрыл свое разочарование и произнес:
— Да, но мне даже не с кем выпить шампанского. — И с мольбой в голосе продолжал: — Ты себе представляешь, каково это — сидеть в гостинице ночь за ночью в полном одиночестве?
После этих слов она не выдержала… и невольно улыбнулась. А он? Он понял, что победил.
— Входи, но особой надежды ни на что не питай, — предупредила она, следуя за ним. — И по правде говоря, пить шампанское на пустой желудок не совсем безопасно.
— Но ведь это легко исправить, — сказал Байрон. — Я тоже еще не ужинал, поэтому мы могли бы поужинать вместе. Я помогу тебе приготовить.
— Но я ужасно выгляжу! — воскликнула Даниэлла. — Я ведь только что из душа.
— Ты прекрасно выглядишь. — Он и не заметил, каким охрипшим голосом произнес эту фразу. — Можно поставить шампанское в холодильник?
— Конечно. А я тем временем поднимусь наверх и переоденусь.
Он не хотел, чтобы она это делала. Байрону хотелось, чтобы она оставалась в том, в чем была.
— Элли, оставайся так. — Эта мольба сорвалась с его губ раньше, чем он мог ее остановить.
Находясь уже у самой лестницы, она обернулась. Ее голубые глаза смотрели настороженно.
— Ты выглядишь сейчас так же, как тогда — в тот день, когда мы впервые встретились, — сказал Байрон. — Очень невинно и прекрасно.
— Ты хочешь сказать, что эти десять лет совсем меня не изменили? — спросила она с нервным смешком.
— Для меня — нет. Ты все та же Элли, все та же моя Элли!
Он услышал, как она горько вскрикнула, взбегая вверх по лестнице, и напомнил себе, что должен быть более сдержанным и заботливым по отношению к ней. Завоевать ее любовь во второй раз будет очень непросто.
