Ведь уже в тот момент, когда эти слова сорвались у него с языка, Алексис понял, что допустил ужасную ошибку. Но он едва ли был способен мыслить здраво…
А разве я когда-нибудь мыслил здраво, когда дело касалось Райанны Дэвьюс?
Нет, ни в первую ночь, когда ее красота совершенно ошеломила его, и ни сегодня.
Весь вечер Алексису хотелось только одного: смотреть на нее…
Господи, ведь она так прекрасна!
Алексис уставился в темноту. Облака почти скрыли диск луны, и мужчина слышал только мягкий шелест волн и звон цикад.
Я возжелал ее с самого первого момента, как только увидел.
И я снова безумно хочу ее.
Он почувствовал непривычное волнение. Его сердце пылало страстью к Райанне — к женщине, которая ненавидит и избегает его.
Прищурившись, Алексис отставил рюмку.
Однажды он разбудил желание в Райанне Дэвьюс, заставил ее стать мягкой, как воск, в его руках, и он добьется этого снова…
Но сделает это деликатно, очень деликатно. Он не допустит больше таких глупых ошибок, как сегодня, и любой ценой добьется своей цели.
Слишком многое поставлено на карту.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Вот видите? Я же говорила, что доктор Паниотис будет доволен!
Райанна слабо улыбнулась. Она слышала шум вертолета, увозившего доктора обратно на материк. Женщина понимала, что должна была обрадоваться произошедшим изменениям к лучшему, как этого ожидала от нее мисс Томпсон. Силы возвращались к Райанне, она чувствовала себя значительно крепче, да и количество лекарств, которые она принимала, неуклонно снижалось.
Но на нее навалилась страшная депрессия. Всю ночь и утро Райанна ощущала мрачную давящую тяжесть, которую не могла облегчить даже радостная болтовня Ники. И женщина знала причину своей депрессии.
Алексис Петракис.
Он все еще думает о ней самое худшее, все еще хочет доказать, что она — плохая, недостойная мать.
Райанна попыталась вызвать в себе злость — ту самую, что питала ее сопротивление все это время, но у нее не получилось.
Вместо этого ей просто захотелось плакать.
— Вот, выпейте чайку, а потом будем одеваться.
Сегодня утром Райанну раздражала чрезмерная разговорчивость сиделки, однако она хмуро кивнула. Кэрен увела Ники, а Алексис, очевидно, был в своем кабинете. Она его еще не видела.
Вяло поблагодарив, Райанна взяла чашку зеленого чая, которую ей протянула мисс Томпсон, сделала глоток и услышала за дверью шаги и приглушенные голоса. Сначала раздалось какое-то царапанье и хихиканье, а потом очень громкий стук.
Сиделка подошла к двери и распахнула ее.
В комнату вошел огромный букет цветов.
— Боже милостивый! — воскликнула мисс Томпсон. — Ходячие цветы! Что же будет дальше!
Из-за букета послышался ликующий детский смех.
— Это я! Это я! — закричал Ники и опустил цветы, чтобы показать свое лицо. — Мамочка, мамочка! Это тебе! Папа сказал!
Ники подбежал к кровати и положил перевязанный пышной лентой букет на колени Райанне.
Она перевела взгляд с цветов на сияющую мордашку сына, а потом — на высокую фигуру, возникшую в дверях.
— Они тебе нравятся, мамочка? Правда? Их привез вертолет! Прямо из города! Папа так сказал!
— Очень красивые, — ответила охваченная смущением Райанна. — Спасибо!
Она наклонилась, чтобы поцеловать сынишку.
— Это от меня и от папы, — доложил Ники.
— Открытка от меня… — тихо сказал Алексис.
Райанна достала открытку, торчавшую из шикарного букета, и прочитала: «Пожалуйста, прости меня».
Она подняла глаза на Алексиса и встретила его полный раскаяния взгляд. Женщина поразилась до глубины души, потому что такого она и не надеялась увидеть…
Никогда.
Дверь в спальню снова отворилась, и вошел Ставрос, с трудом удерживавший в руках многочисленные пакеты и коробки. Мисс Томпсон бросилась к нему, чтобы помочь.
— Мамочка! Мамочка! Это еще подарки! Очень много! Можно, я помогу тебе их открыть? Пожалуйста! Ну, пожалуйста!
Ники подпрыгивал от возбуждения.
Райанна, по-прежнему пребывавшая в полном смятении, кивнула. Ники немедленно схватил самую верхнюю коробку и сдернул с нее крышку.
— У, одежда, — протянул он с отвращением.
— Твоей маме должно понравиться, — произнес Алексис. — По крайней мере, я надеюсь.
Он выразительно взглянул на женщину, а та молча пристально посмотрела на него.
Ники азартно распаковывал все новые и новые коробки, пакеты и свертки. Вещи явно были куплены в очень дорогих магазинах.
— Я поставлю цветы в воду, — объявила сиделка и, взяв у Райанны огромный букет, вышла в коридор, потянув за собой Ставроса.
Райанна осталась наедине с Ники, с его отцом…
И с множеством шикарной пляжной одежды всех цветов радуги, созданной для женщин из высшего общества, к которому принадлежал Алексис. Эти вещи разительно отличалась от тех, что Райанна носила прежде.
Женщина ошеломленно следила за тем, как на ее кровати вырастает гора купальников, разноцветных парео, шляп, легких платьев… Алексис с умилением наблюдал за сыном и совсем с другим чувством — за Райанной.
— Тебе нравится? — спросил он ее. — Кэран подсказала, какой у тебя размер, а я попросил стилиста, чтобы он все подобрал и упаковал. Но если это не в твоем вкусе, можно поменять…
— Я не могу это принять, — резко сказала Райанна.
Алексис нахмурился.
— Почему?
— А ты как думаешь? — спросила Райанна.
Ники потянул ее за руку.
— Мамочка, тебе не нравится?
Детский голосок прозвучал тревожно, и Алексис попытался смягчить ситуацию.
— Твоя мама думает, что я не должен покупать ей одежду. Мне кажется, это неправильно, да, малыш? Папы обязаны покупать мамам одежду и подарки и разные другие вещи, правда?
«Не вмешивай во все это Ники!» — хотела закричать Райанна, но было уже слишком поздно — мальчик энергично закивал головой.
— Вот это мне нравится больше всего, — сказал он и схватил топ, украшенный аппликацией. — Я люблю синий, — с завистью сказал он.
— Правда? Интересно…
Алексис нагнулся и достал два пакета, на которых не было фирменных знаков. Вместо этого их украшали яркие фигурки животных.
— Загляни-ка сюда, — сказал Алексис, обращаясь к Ники.
Мальчик торопливо разорвал тесьму.
