– С тайским боксом вы знакомы, полковник?
– Знаком, – коротко ответил Крутов и отпрыгнул в сторону, пропуская мимо исключительно быстрый и хорошо подготовленный удар ногой, говоривший, что Быченко не просто мастер спорта по боксу, но мастер рукопашного боя, умело использующий элементы боевых искусств Восточной Азии.
Первую минуту поединка Крутов просто бегал вокруг Быченко, делая вид, что с трудом сдерживает его натиск, принимая на себя град ударов, и прислушивался к своим ощущениям. Ждал нападения Билла Гланца. Вторую минуту он тоже только маневрировал, ни разу не пропустив к себе мелькающие руки (мощный все-таки мужик!) и ноги Леонида Николаевича, в какой-то степени даже увлекшись этой игрой. А когда решил начать активные действия в стиле русбоя – с пресечением атак противника в самом их зародыше, Драко наконец атаковал его, применив редкое по качеству и тонкости проникающее пси-сканирование.
Защиты от него не существовало, потому что использовалось спин-торсионное поле, так называемое «поле кручения», свободно пронизывающее любую материю, даже кипящую ядерную толщу звезд. Лишь иерофант Сергий мог справиться с такой атакой, уйдя в движение, становясь процессом. Егору, да и деду Спиридону тоже, это было недоступно, хотя волхв, наверное, тоже защитил бы свой мозг пустотой. Крутов же поступил иначе, совсем просто: он упал. То есть потерял сознание, неожиданно для себя самого с легкостью перейдя в трансовое состояние с «другой частотой» интеллектуальных процессов. Но прежде чем потерять сознание окончательно, Крутов дотянулся до Быченко и «лапой леопарда» сломал ему ребро.
Этот удар с полной энергоотдачей не выдерживает никакое, даже специально тренированное тело.
Следующие две минуты Егор провел с ощущением блаженного покоя, слыша каждое слово зрителей, хлопочущих над поверженным боссом; Быченко, естественно, тоже отключился от болевого шока. К Егору подскочила Елизавета, прикоснулась к нему и поняла, что он в «другом» сознании, однако тут же сориентировалась и прекрасно сыграла испуганную женщину, переживающую за мужа. Она тормошила его, шлепала по щекам, причитала и одновременно подпитывала энергетически, закрывая его пси-сферу, насколько это было в ее силах.
Билл Гланц смотрел на все это с чисто американским любопытством, как на возню насекомых, и ушел еще до того, как друзья привели в чувство Быченко.
Крутов пришел в себя сам, оделся с помощью Елизаветы и тоже собрался уходить, когда его остановили.
– Куда же вы, полковник? – окликнул его ошеломленный происшедшим Григорьев. – Наш спор еще не закончен. Ничья.
– Вряд ли ваш босс сможет продолжать спор, – криво улыбнулся Крутов.
– Среди нас есть еще желающие потягаться с вами. Боря, ты здесь?
Из-за спин гостей Быченко вышел еще один телохранитель Вениамина Витальевича, ниже Кислярского, но шире в плечах и в талии, с квадратным мясистым лицом, словно срисованным с афиши гангстерского фильма. Елизавета тревожно глянула на мужа, но Егор успокоил ее взглядом.
Он чувствовал облегчение и освобождение – присутствие Драко уже не давило на психику, американец посчитал свою миссию выполненной. Полковник Крутов его больше не интересовал.
– Помните наш самый первый разговор, Вениамин Витальевич? – спросил Егор. – Вы тогда очень точно и доходчиво обрисовали мне мое положение и перспективы.
– Ну и что? – не понял Григорьев.
– Тогда я не нашел контраргументов.
– Ясно, теперь вы их нашли.
– Они предельно просты.
Крутов вдруг буквально пролетел расстояние в несколько метров, отделяющее его от квадратнолицего Бори, и снизу вверх ударил его основанием ладони в нос. Раздался вскрик, парень с грохотом упал навзничь, едва ли успев осознать, что произошло. В наступившей тишине удивленно хихикнула подруга Быченко, и снова стало тихо.
Григорьев посмотрел на Крутова, потом на с трудом поднимавшегося с пола босса, кивнул кому-то. В спортзал вбежали трое парней, доставая на ходу пистолеты. Крутов оценивающе глянул на них, жалея, что не сдержался. За себя он не боялся, но рядом была Лиза, а ее жизнью он рисковать не хотел.
– Отпустите их, – глухо проговорил хозяин Ветлуги.
– Но он же… – начал воспрявший духом Кислярский.
– Пусть идут! – Быченко посмотрел на Крутова. – Предложение остается в силе, полковник. Мы… я не предполагал, что вы столь искусный боец. Подумайте, вам есть что терять.
– Вам тоже, – пожал плечами Крутов, спокойно взял Лизу под локоть и вышел.
Дед Спиридон ждал их в машине, использовав для проникновения в кабину свое искусство. Егор этому не удивился. Молча включил двигатель, тронул машину с места, не обращая внимания на внимательные взгляды парней у входа в ресторан, скорее всего – телохранителей Быченко.
Елизавета вдруг всхлипнула.
Егор посмотрел на нее, погладил по плечу.
– Ты что, солныш?
– Я испугалась… я ничего не умею… ведь тебя могли убить!
– Не могли. И ты мне здорово помогла.
– Правда? – обрадованно и недоверчиво спросила Лиза.
– Правда, – ответил за Егора дед Спиридон. – Вы достойно прошли это испытание, дети мои. Но впереди вас ждут гораздо более тяжкие. Дай вам бог выдержать их!
– Аминь! – улыбнулся Крутов.
АЛТАЙ
ФЕДОТОВ
Он стоял на вершине одинокой скалы, окруженной тайгой, и с каким-то мистическим восторгом готовился прыгнуть вниз. Страха не было. Голова эйфорически кружилась, руки дрожали и зудели, будто собирались стать крыльями, однако ноги вросли в скалу и держали его, как корни – дерево, и не позволяли приблизиться к обрыву. И все же Ираклий верил, что сможет это сделать. Верил и ждал, что ему помогут.
Где-то вверху раздался тонкий птичий вскрик.
Он поднял голову.
Сквозь ураганно несущиеся струи облаков прорвалась ослепительно белая точка, приблизилась, превращаясь в изумительно красивую белую птицу с черным хвостом и черными перьями на концах крыльев. Птица спикировала на макушку скалы и превратилась в женщину невиданной красоты с распущенными черными волосами и черными глазами. Алые губы ее раскрылись:
– Не меня ли ждешь, герой?
– Кто ты? – обрел дар речи Ираклий.
– Я птица Сирин. Не побоишься принять от меня помощь?
Сирин – темная птица, вспомнил Ираклий славянский миф, олицетворение темной силы, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса она – женщина несравненной красоты, от пояса и ниже – птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, и нет сил, способных заставить его не слушать Сирин, а смерть для него в этот миг – истинное блаженство!
– Не побоюсь, – храбро ответил Ираклий. – Я ждал тебя.
– А если мифы не лгут и тебя ждет смерть?
