Уловила искру в отношениях гостей и Лиза, тонко чувствующая оттенки недоговоренностей, взглядов и жестов, искоса посмотрела на Егора, поддразнивая и намекая на некое знание ею отношения мужа к Марии. Егор ответил ей преувеличенно возмущенным взглядом и был прощен, хотя в глубине души чувствовал, что Елизавета понимает его больше, чем он сам.
– Знаете, чего я никак не пойму, – заявил впавший в задумчивость Ираклий, – почему нас до сих пор не ликвидировали. То, что демонстрирует ЛООС, посылая свои боевые группы, больше напоминает игру, фарс, мышиную возню и никак не отражает потенциал суперкрутой организации. Да любая оперативная команда, наподобие той, что руководил я или Егор, справилась бы с задачей ликвидации любого человека в два счета!
– Ты не прав, Ираклий Кириллович, – возразила Мария, и от внимания Крутова не ускользнуло это ее «ты». – Во-первых, вы все профессионалы, специально обученные для действий в одиночку или в составе спецгруппы. Во-вторых, вы оба обладаете недюжинными паранормальными способностями, в том числе такими, как ощущение «ветра смерти» или переход в темп. А в-третьих, не учитываете одной очевидной вещи: вас берегут.
– Кто? И зачем? – в один голос воскликнули Ираклий и Егор.
Женщины переглянулись и засмеялись. С каким-то внутренним облегчением и смущением Крутов отметил и этот жест, подумав, что Мария и Елизавета, кажется, понравились друг другу.
– Я могла бы ответить – судьба, – проговорила Мария, – но буду не совсем честна. Вы оба избраны Предиктором, то есть соборным сердцем России, для выполнения его Замысла – коррекции развития страны, как и многие сотни других воинов, ученых, политиков, болеющих за Россию. Предиктор – это глубинная суть русского пространства, в него входят мудрейшие и влиятельнейшие люди, а также волхвы, наделенные даром жизнетворения и изменения мировых линий. Они способны видеть будущее и влиять на него, так что примите их участие в ваших судьбах как аванс. Только учтите, что аванс этот не будет длиться вечно и его надо отрабатывать.
Ираклий и Егор обменялись понимающими взглядами. Особого удивления от признания Марии они не испытывали, подготовленные к восприятию такого рода информации, но на мир все же смотрели с разных позиций. Егор с детства воспитывался человеком боя и шел к самореализации путем постижения мира через воинские искусства. Ираклий же был воспитан в духе тибетско-алтайских учений, десять лет пробыл в Южном Китае с отцом, где обучился системе лунг-гом, и только потом получил военное образование на родине и стал контрразведчиком.
– Значит, мы не вольны сами принимать решения? – уточнил Федотов. – За нас все решил Предиктор?
– В любой момент вы можете отказаться от исполнения Замысла, выбрать свою линию поведения, и никто не будет на вас в обиде. Только не надо торговаться: а что я получу взамен и так далее. Мой отец всегда говорил: никогда не торгуйся, лучше переплати, если вещь тебе нравится, этим ты приобретешь симпатию вещи.
– Я понял, – сказал слегка смущенный отповедью Ираклий, – хотя тоже не привык торговаться. И все же хочу знать, куда меня заставляют идти…
– Не заставляют.
– Ну просят. И что конкретно я должен делать.
– Ты все узнаешь в свое время и не от меня, от гораздо более компетентных людей. Я всего лишь Ходок, то есть проводник идей Предиктора, исполнитель его поручений. Мне еще самой надо многому научиться и многое познать, чтобы шагнуть на следующую ступень.
– Ступень чего?
– Самореализации. Человек в своем развитии может пройти семь ступеней самореализации: от младенческого наивного «дай» и «хочу», через детское «не все так просто в этом мире», юношеское «есть другие люди с их «хочу» и «я как все», к четвертому уровню, который можно назвать «возвращением к себе». Это этап индивидуализации, и на нем обычно заканчивается развитие среднего человека, хотя и его достигают далеко не все.
– Пятая ступень – это углубление в себя? – тихонько спросила Елизавета.
– Пятый уровень – это уже объединение со всем миром, с природой. Достичь его позволено мудрецам к концу жизни.
– Тогда мы не доживем, – с улыбкой сказал Ираклий.
– Или тем, кто изначально наметил себе путь постижения мира через знание себя и кому помогают Достигшие цели.
– А шестая ступень?
– Она подвластна немногим – гениям, творцам, пророкам, волхвам. Ну а седьмого уровня достигают вообще единицы, личности типа Будды или Христа, великих Посвященных. Они способны кардинальным образом влиять на развитие мира, даже не прилагая к тому каких-то особых усилий. Другое дело – хотят ли они изменить мир. Насколько мне известно, Будда не хотел, будучи отпетым лентяем.
Беседующие посмотрели друг на друга, на Марию, сидевшую с веселым блеском в глазах, и рассмеялись.
– Где-то внутри я тоже большой лентяй, – сообщил Ираклий. – Часами могу созерцать текущую воду или пламя костра, все остальное мне в эти моменты до лампочки.
– Ты мудр, как старик Лао-цзы, – сказал Егор. – Он тоже любил созерцать красоты природы. Ну хорошо, милые гости, мы все обсудили, все выяснили, согласились, что жизнь прекрасна независимо от того, признаем мы это или нет. Можно убить ее на злобу и удовлетворение инстинктов и амбиций, а можно потратить на любовь и понимание.
Егор поймал два по-разному заинтересованных взгляда – Марии и Лизы, но сделал вид, что не заметил.
– На повестке дня один вопрос, свойственный любой личности в России в любые времена: что делать?
– Надо ехать в Осташков, на родину Воробьева, – сказала Мария деловым тоном, сдвинув брови; посерьезнели и остальные. – Организация, в какую он попал, заинтересована лишь в одном: в переделе власти, о которой широкая общественность не имеет ни малейшего понятия, причем с помощью агрессивных информационных технологий и психотронного оружия. Своего у них нет, и они первым делом хотят отнять его у тех, у кого оно есть.
– У Легиона.
– У высших руководителей Легиона. Рядовые исполнители вряд ли знают о его существовании. Панкрат в скором времени поймет, что его обманули, начнет дергаться, и под удар неминуемо попадет его семья. Надо подстраховать ее, помочь выбраться оттуда, тем более что его жена – твоя сестра, Егор Лукич.
– Это не главное, – качнул головой Крутов. – Но если мы и поедем в Осташков, то вдвоем с Ираклием. Вы останетесь.
– Нет, – выдохнула Елизавета, – я поеду с тобой.
– Ты останешься.
– Но, Егор…
– Да пойми ты, мне будет спокойнее…
– Не спорьте, Крутовы, – сказала Мария. – Лиза, мы с тобой подъедем позже, пусть мужчины отправляются вдвоем. Твой муж прав: ему необходима свобода маневра.
Лиза посмотрела на нее, поджав губы, но не возразила, только дала понять взглядом, что не согласна с этим предложением.
– Давайте выпьем за нас, – предложила Мария, – и за тех, кто сердцем с нами.
