Раф расхохотался.
– Какая же ты противоречивая, cara. Разве тебе не хочется, чтобы я умер с голоду?
– Хочется, но противно возиться с трупом. – Она помолчала. – Я приготовлю яйца-пашот и тосты, а на ужин пожарю курицу, если не возражаешь.
– Не возражаю. Выходит, нам целый день нечего делать. Чем бы заняться?
– Ты мог бы для начала одеться, – с язвительностью предложила Эмили.
– Мог бы. А может, наоборот – я уговорю тебя раздеться?
– Нет! – яростно выкрикнула Эмили, но его это лишь позабавило.
– Теперь я вижу, почему ты так напугала моих юристов, carissima. В особенности беднягу Пьетро.
– Я не шучу. Я не собираюсь устраивать стриптиз при дневном свете. А если ты не успокоишься, то я уйду отсюда пешком. Лучше замерзнуть в сугробе, чем унижаться таким образом.
Он пристально посмотрел на нее.
– Странно, что для тебя унизительна сама мысль раздеться перед мужчиной, Эмилия. – И с насмешкой добавил: – Помнится, было время, когда ты стремилась к этому.
«Господи, он напоминает мне о той жуткой ночи! Но он ошибается – я к этому не стремилась… не хотела этого… даже с Саймоном».
А вслух она холодно произнесла:
– Это касалось мужчины, которого я любила, синьор. А к вам это не относится. И к тому же дело происходило ночью.
– День, свет, звезды… Какое это имеет значение?
– Имеет. – Она вскинула подбородок. – Я понимаю, что не смогу воспрепятствовать вам ночью, но днем прошу ко мне не прикасаться. Понятно?
Раф долго молчал, прежде чем ответил:
– Хорошо. Но давай договоримся о взаимных уступках, carissima. Сегодня ночью прояви ко мне хоть немного доброты, о которой ты так красноречиво только что говорила. А теперь, чтобы показать, какой я сговорчивый, я пойду и оденусь. – Он провел ладонью по подбородку. – Но вот побреюсь я, думаю, попозже.
С этими словами он удалился. У Эмили сдавило горло – она поняла, что именно он хочет этим сказать. Но она все равно не сдастся. Может, он скоро пресытится ею, оставит в покое и уедет? А хочет ли она, чтобы он уехал? Она не смогла ответить себе на этот вопрос.
Опустив голову и глядя в пол, Эмили стояла посередине спальни. У нее за спиной Рафаэль, развязав ленту на ее волосах, расплетал косу. Его пальцы осторожно и тщательно расчесывали шелковистые пряди, которые свободно рассыпались по плечам. Кожа у Эмили горела, а когда он приподнял рыжую копну волос и стал ласкать губами шею, по ее телу пробежала дрожь. Он все знает про женское тело, знает, как оно будет реагировать, поэтому любой знак слабости обернется ее поражением! Она должна постоянно об этом помнить.
– Не заставляй меня слишком долго ждать, cara, – прошептал он ей на ухо и отодвинулся – как она поняла, чтобы раздеться.
Он ждет, что я сделаю то же самое перед его глазами, подумала Эмили. Но теперь ей нечего смущаться, поскольку он уже видел ее обнаженной. Тем не менее она нерешительно стянула с себя одежду. Ее голова оказалась у его обнаженной груди. Какой он горячий! Его губы легкими поцелуями касались ее шеи, ладони обхватили маленькие упругие груди, а кончики пальцев рисовали узоры вокруг сосков.
– Bellissima,
[11]
– хрипло шептал он. – Deliciosa.
[12]
Он положил ладонь на шелковый островок внизу живота.
– Нет, – выдохнула Эмили и вцепилась ему в запястье. – Остановись… пожалуйста.
Он послушался и задержал ладонь на ее плоском животе.
– Скажи мне, Эмилия mia, почему ты так боишься наслаждения?
– При чем здесь наслаждение? – каменным голосом проговорила она и, дрожа, отстранилась от него. – Ты отнял у меня три года жизни, разрушил надежду на счастье, а потом овладел мной. – Она повысила голос. – А я должна чувствовать себя благодарной и желать тебя? Это не мое представление о наслаждении.
Раф замер, ничего не говоря. Вдруг он отпустил ее, пересек комнату, и она услыхала, как скрипнули под его тяжестью пружины матраса. Эмили, помедлив, подошла к кровати, борясь с желанием прикрыться руками. Но Раф не смотрел на нее – он лежал на спине, уставившись в потолок. Эмили торопливо залезла под одеяло и укуталась по шею. Она ждала, и у нее внутри все трепетало, но он не двигался. Наконец повернул к ней лицо.
– Я хочу заключить с тобой сделку, Эмилия, – сказал он. – Поцелуй меня, и я до утра больше ничего от тебя не потребую.
Она обомлела.
– Ты оставишь меня в покое… за поцелуй?
– Да. Итак, графиня, вы принимаете мое предложение?
– Да.
– Хорошо. Но тебе придется придвинуться ко мне, cara mia.
Эмили осторожно перелегла поближе и, наклонившись, слегка задела губами его губы.
– У нас с тобой разные представления о поцелуе, Эмилия. За окном и без того холодно, так что лёд в моей постели мне ни к чему.
– Прости, если я тебе не угодила, – язвительно ответила она.
– Не будем обсуждать степень моей удовлетворенности. Попробуй еще разок. – Он поймал ладонью ее затылок. – Поцелуй меня снова, cara mia. Поцелуй так, как тогда, давным-давно ночью, в доме твоего отца.
– Но тогда я приняла тебя… за другого, – еле слышно прошептала она.
– На самом деле, bella mia? – Раф хмыкнул. – Но если тебе легче снова представить, что на моем месте кто-то еще, то обещаю – я даже не спрошу его имени.
Он притянул Эмили поближе, и на этот раз она дольше не отнимала губ от его рта. Вдруг он быстро и ловко перевернулся, и она оказалась лежащей под ним.
Раф целовал ее сначала медленно и осторожно, потом все крепче и требовательнее, отчего у нее заболели губы и она уже плохо что-либо соображала. Но почему он не отпугивает ее? Почему ей тоже хочется целовать его, ощущать губами его губы? А может, не только губы?
Но неожиданно все закончилось, он отстранился и безразличным голосом произнес:
– Намного лучше.
Господи, он словно выставил ей оценку, как школьный учитель!
Раф провел пальцем по овалу ее лица.
– А теперь спи, cara. И пусть тебе приснятся сладкие сны.
Эмили перекатилась на другую сторону кровати. Сердце бешено колотится, дышать трудно, она потрясена и смущена своей слабостью и еще тем, что Раф сдержал слово и оставил ее в покое. Но его слова о давней ночи в оранжерее… Была ли эта ошибка невинной или осознанной? Она уже не сможет полностью стереть из памяти тот едва ощутимый всплеск физического возбуждения. И, если быть честной, то же самое произошло в их брачную ночь в Италии, когда Раф вошел в спальню и она вся сжалась, но не только от страха – она вспомнила ту давнюю ночь, и его руки, обнимавшие ее, и тепло его губ. Но хватит об этом, приказала себе Эмили. Надо попытаться уснуть.
