Лежащая на кровати Лиза шевельнулась, приподняла голову.
– Кто… здесь?
Мария отняла ставшие тяжелыми и непослушными руки. Хотелось смеяться и плакать одновременно. У нее получилось! Спасибо, Учитель, за то, что поверил…
– Это я, Маша. Лиза, я за тобой. Встать сможешь?
Елизавета пошевелила руками, вытянула ноги.
– Кажется, смогу. Где я?
– В апартаментах конунга Ивана Авогеина.
Лиза вздрогнула, поднесла ладонь к губам, сдерживая крик.
– Он вернется! Уходи!
– Только вместе с тобой. Егору нужна помощь.
– Что с ним?! Где он?!
– Здесь же, недалеко. Авогеин обманул его и захватил в плен. Егор шел к тебе на помощь.
– Мой любимый… – В голосе Лизы прозвучали испуг, восхищение, любовь, и Мария почувствовала на мгновение слепящую зависть и боль.
– Пойдем, я тебе помогу.
– Я сама… ой, кто это?! – Елизавета заметила спящую охранницу.
– Не бойся, она спит. Тихо!
В коридоре кто-то появился, стремительный, сильный и грозный, остановился у двери, ведущей в комнату пленницы. Дверь тихо открылась, какая-то тень бесшумно проскользнула в помещение и растворилась в темноте. Мария с трудом различила человека на фоне стены. Он был абсолютно голым!
– Витязь?!
– Мария, ты?
– Георгий!
– Я. Извини, что в неглиже, но попасть сюда можно, только пройдя сквозь стены. Это Лиза? Слава Богу, жива! Узнаешь, берегиня?
– Узнаю, – прошептала Елизавета с облегчением.
– Тогда двигайтесь за мной, пойдем спасать Кречета. Конунги ушли, но могут в любой момент вернуться, а боя с Асламовым Крутов не выдержит, Авогеин сильно деформировал его ресурс.
Георгий прислушался к тишине за дверью, открыл и первым шагнул в коридор.
Что он не в состоянии сопротивляться в полную силу, Крутов понял уже через полминуты боя.
Асламов летал по лаборатории, как привидение, легкий и быстрый, нанося удары из немыслимых положений, Егор же никак не мог взять темп и ответить тем же. Тело не слушалось, к рукам и ногам словно были привязаны гири, состояние живы не приходило, и лишь опыт мастера рукопашного боя какое-то время позволял ему уходить от смертельно опасных выпадов противника. И все же долго сдерживать атаки Асламова он не мог.
Получив несколько потрясших его ударов по болевым точкам тела, Егор перестал воспринимать действительность и в отчаянии бросился вперед, не видя противника. И получил еще один жестокий удар, отбросивший его к металлическому шару между коллекторами ускорителя. Асламов остановился напротив, двоясь и троясь в глазах Егора.
– Вот и все, Витязь. Жаль, что я не могу тебя добить, но все равно доволен: моя рука отомщена.
– Так месть моя… – прошептал Егор, пытаясь восстановить зрение и дыхание.
– Что ты сказал?
– Так месть моя свершится – пусть не скоро… – Егор закашлялся, унимая боль в груди. – Но все-таки настигнет вас она…
– Надо же, стихи! Луис де Камоэнс, если не ошибаюсь. Удивительный мы все-таки народ, Витязи: бойцы и романтики, рыцари и убийцы, джентльмены и лгуны.
– Ты потерял право называться Витязем. Теперь ты просто халдей, «шестерка» Сатаны. – Глаза Егора обрели способность видеть, и на лице Асламова он увидел странное выражение, отражавшее какую-то внутреннюю борьбу.
Затем директор рыбзавода принял решение, лицо его стало чужим, глаза похолодели, он оглянулся на двух «леди», наблюдавших за схваткой Витязей.
– Девочки, хотите посмотреть, как у человека вынимают из груди сердце? Могу продемонстрировать.
«Девочки» оживились. От сражения мастеров боевых искусств они ожидали большего и были слегка разочарованы «игрой в одни ворота». Однако насладиться операцией бесхирургического вынимания из груди сердца им не дали.
Внезапно дверь в лабораторию распахнулась и в помещение ворвался абсолютно голый мужчина, с невероятной быстротой оценивший обстановку и первым делом нейтрализовавший вооруженных автоматами охранниц. Обе они успели понять, что происходит, только после того как лишились оружия. Затем в лабораторию вошли две женщины, одна из которых поддерживала другую, и Георгий, бросив им автоматы, сказал:
– Маша, возьми этих мадам под контроль, пока мы тут будем заниматься мужскими делами.
– Кажется, жизнь становится интереснее, – хладнокровно констатировал Асламов. – Еще один Витязь, владеющий склисом. Везет мне на встречи с ними.
– Уходи, – сказал Георгий, приближаясь к нему особым скользяще-приставным способом. – Я знаю, что ты не виноват в предательстве, и убивать тебя не хочу.
– Зато мне, сударь, придется тебя убить. А так как ты очень опасен, во всех смыслах, то о демонстрации боевого мастерства речи не идет. Твоего приятеля я добью позже.
Асламов выхватил из-под ремня за спиной пистолет и выстрелил в Георгия.
Егор ахнул, понимая, что это – генератор подавления воли, но с предупреждением опоздал. Разряд застал Георгия в прыжке, и приземлился Витязь уже не упруго и хищно, наполненный грозной гармонией боевого состояния, а расслабленно и тяжко, упал на колени, как бык, оглушенный ударом в лоб. Поднялся, шатаясь, снова упал, хватаясь за голову. В то же мгновение Асламов сам прыгнул к нему и под общий вскрик Егора, Марии и Лизы ударил Георгия рукой в гортань, пробивая ее насквозь. Хлынула кровь. Георгий покачнулся, глянул на убийцу широко раскрытыми глазами и упал на бок.
В лаборатории стало совсем тихо.
Асламов вытер руку о полу куртки, повернулся к Егору, в груди которого вдруг проклюнулся шип ненависти.
– Теперь твоя очередь. Надеюсь, Иван Елисеевич меня простит за твою смерть.
Он поднял «глушак».
Егор еще раз крикнул – в себя, молча, яростно, страшно, с надрывом. В то же мгновение в помещении раздался свист крыльев, и на Асламова обрушилась стремительная серебристоголовая птица, выбила из руки оружие, заставила отбиваться от острого клюва, крыльев и когтей. Но бывший Витязь все еще оставался Витязем, владеющим тайнами живы, и не дал себе увлечься сражением с фантомом сокола, созданным волей Крутова. В помещении внезапно объявился огромный ворон и бросился на сокола, отогнав его от своего хозяина.
– Вот дьявол! – с восхищением сказал Асламов. – Ничто тебя не берет, полковник! Как же тебя остановить?!
Он легко перепрыгнул через зеркальный металлический шар и налетел на расслабленного до последнего мгновения Егора, нашедшего наконец резервы энергии для перехода в состояние веры.
– Берегись! – раздался пронзительный тонкий крик Марии.
Асламов вздрогнул, сделал почему-то лишний шаг, и рука Крутова, копьем вытянутая вперед, пробила его грудную клетку, ребра и сердце. Отшатнувшись, бывший Витязь зажал руками страшную рану, глянул на Егора затуманившимися глазами, на губах его появилась струйка крови. Улыбнувшись странной довольной улыбкой, он проговорил:
