Валягин усмехнулся, окончательно успокаиваясь.
– Это ему хороший урок. Но я думал, что конунгов не обуревают человеческие страсти. Когда вы намереваетесь уничтожить базы Катарсиса?
– Самое большее, через неделю. Сейчас наша разведка сидит в Юрьеве-Польском, щупает монастыри и церкви города. Центр управления Катарсиса, вероятнее всего, находится в одном из монастырей.
– Найдите Мережковского… и ликвидируйте! Он слишком часто стал ошибаться. Как из крокодила нельзя сделать льва, так из него – дипломата. И найдите Крутова! Мне интересен этот человек, срывающий наши планы один за другим. Он должен быть на нашей стороне. До «часа икс» осталось всего полтора месяца, мы не можем рисковать, оставляя его на свободе.
– Он сам придет к нам, узнав, что его жена здесь.
– Но до этого он может принести много вреда. Иван говорил, что Витязи способны переходить в состояние, когда они действуют неосознанно, но в оптимальном режиме. А это уже зачатки магии.
– Это еще не магия, – снисходительно проговорил Барановский. – Магия – посредством воли заставить работать на себя скрытые законы природы, хотя магические эффекты и не сводятся к усилению каскадов известных нам силовых полей. Все зависит от доступа к знаниям – к а к достичь нужного эффекта.
– К сожалению, я доступа к этим знаниям не имею, да и ты, наверное, тоже.
– Как знать.
– Не пудри мне мозги, Никоныч. Я понимаю, что знания, доступ к которым во все века для простых смертных был закрыт власть имущими или самим Богом, существуют, но, если бы ты имел код доступа, Директором Проекта стал бы ты.
– Может быть, мне невыгодно быть на виду у всех.
– Ты и так на виду, скромнее надо держаться. Как бы не пришлось потом искать тебя, как Мережковского. Утащит какой-нибудь Витязь…
– Не утащит, – донесся хохоток Барановского. – Мы сами с усами. За Мережковского не переживайте, я спущу на него Асламова, он его найдет и… успокоит. Что касается Крутова, он тоже скоро объявится. Тем более, что Иван занялся им лично. Можете считать, что проблема решена.
– Поживем – увидим, – пробурчал Валягин. – Жду доклада о ликвидации лидеров общин. Когда вы наметили первый эксперимент с храмом?
– Завтра, десятого. Объект – Сход Славянских общин. Второй эксперимент запланирован на четырнадцатое. Объект – Госдума. Надо сорвать принятие законопроекта о запрещении СТОКК.
– Я хочу поприсутствовать на заседании.
– Только с генератором защиты.
Валягин, не прощаясь, положил трубку телефона и налил себе полстакана коньяка. Организм требовал дневной дозы алкоголя, и зависимость эта с каждым днем все росла. Директор Проекта Пси-Пирамидальной Революции потихоньку деградировал, хотя вряд ли замечал в своем поведении признаки этой деградации. Зато знал о пристрастии Директора и о последствиях этого пристрастия секретарь Совета безопасности. Эта ситуация была ему выгодна, потому что он собирался в скором времени заменить Валягина, властные амбиции которого становились все более непомерными.
Подержав трубку возле уха, Владимир Никонович положил ее на аппарат – он сидел на веранде своей дачи в Серебряном бору, – но тут же поднял: телефон зазвонил снова. Однако это был не Валягин, а Уильям Гланц, бывший пресс-атташе американского посольства в Москве, а ныне «бизнесмен и литератор», вкладывающий деньги в строительство деловых центров в городах Росии – о чем знали все, и в строительство храмов Черного Лотоса, о чем знали только избранные. По-русски он говорил плохо, поэтому разговор конунга и посредника Программы шел на английском языке.
– Morning, Вольдемар Никоновитч, – сказал Гланц.
– Morning, господин Гланц, – сказал Барановский. – Вас встретили мои люди?
– Все о'кей, Вольдемар Никоновитч, не беспокойтесь. В течение двух часов я улажу кое-какие дела в посольстве, посмотрю на парад и приеду к вам. Плохих новостей, я надеюсь, нет?
– Все идет в соответствии с нашими планами, Уильям.
– Надеюсь, господин Директор не знаком с ними?
– Он будет последним, кто о них узнает.
Гланц рассмеялся и прервал связь.
На даче Барановского, окруженной глухим трехметровым забором, он появился в двенадцать часов дня, в сопровождении команды телохранителей, выделенной секретарем Совбеза, хотя в охране, в принципе, не нуждался. Гланц, по слухам, владел легкоступом, но пользовался им крайне редко. По тем же слухам, он якобы не мог контролировать перемещение, попав однажды вместо конторы в Вашингтоне в подземелье карстовой пещеры под городом, и с тех пор к легкоступу прибегал с неохотой. Говорили также, что во время встречи с волхвами на озере Селигер в прошлом году те закрыли ему доступ к силам, ответственным за внепространственное перемещение, но соответствовал ли этот слух действительности, Барановский не знал. Сам он стал ретранслятором воли Сатаны, его посредником, недавно и еще не научился пользоваться своими богатыми возможностями в полной мере.
Они встретились во дворе дачи, на дорожке, посыпанной крупным кристаллическим песком, и Владимир Никонович повел гостя в дом, где их ждал стол с омарами, анчоусами и мясом лобстера в винном соусе.
Обед прошел «в теплой и дружественной» обстановке, показав сходство вкусов хозяина и гостя, что было неудивительно, так как Владимир Никонович специально изучал пристрастия черного мага, одного из «манипуляторов» американским президентом и правительством. Таким, по сути, являлся и сам Барановский, хорошо вписавшийся в семью российского президента и начинавший играть роль его главного советника.
После трапезы оба уединились в кабинете главы Совбеза и начали беседу, постепенно переходя из области легкой интеллектуальной болтовни к более серьезным темам. Владимир Никонович рассказал о подготовке «часа икс» – начала Революции, а также о сопротивлении Проекту глубинного российского эгрегора, сформировавшего свою секретную службу – Катарсис. Гланц в свою очередь поделился планами американского филиала Проекта, которые имели больше шансов на осуществление, чем в России.
– Оно и понятно, – согласился Барановский, не показав своих чувств. – Вы контролируете у себя все четыре ветви власти, мы же только две: силовую и материально-финансовую
[14]
.
– Кнут и пряник, – улыбнулся Гланц. – Для большого передела этого недостаточно, однако у вас скоро будет все. С чего вы планируете начать?
– С захвата телеграфа и почты, – пошутил Барановский. – Так начиналась революция в семнадцатом году. Думаю, мы легко справимся с политиками, с правительством и президентом, труднее будет подмять под себя власть духовную, можно сказать – жреческую. Церковь и духовенство знают о наших приготовлениях и предприняли защитные меры.
– Как движется доводка психотронных генераторов? В этой области ваши специалисты опережают наших.
