— Я могу взять с собой своих боевых друзей?
— Непременно, — заверил я. — Назначайте их командирами разного ранга, вам виднее. Старайтесь только, чтобы никого не было выше вас по титулу. Кстати, сэр Жерар уже заготовил ордер на присвоение вам очередного титула.
Он охнул:
— Ваше высочество!
Я вскинул ладонь.
— Не благодарите. Сам знаю, что рано. На этот раз это вызвано политической необходимостью. Во главе войска должен быть по крайней мере граф, здесь я иду на уступки замшелым традициям. Я, кстати, всегда предпочитаю договариваться по непринципиальным вопросам. Завтра перед отбытием зайдете ко мне, я передам вам карту, где нужно будет сразу же разместить гарнизоны.
— Сопротивление, — спросил он, — ожидается… очень серьезное?
— Никакого, — заверил я. — Будь иначе, возможно, я предпочел бы герцога Ришара. Но ваша армия будет называться Непобедимой и Победоносной армией Варт Генца, овеянного славой побед! Не будут же они воевать против своей же армии, на знаменах которой их золотой конь?..
— Тогда… гм… зачем…
— На всякий случай, — объяснил я. — Если вдруг кто-то решит, что это не совсем такая армия, какую им хотелось бы, вы должны быстро и весьма круто подавить эти идеи в зародыше вместе с их носителями. А виртуозно водить малые группы вы научились еще до того, как пришли ко мне.
Он выпрямился, глаза заблестели.
— Задачу понял.
— Идите, сэр Фицджеральд, — сказал я почти сердито, — и приступайте немедленно.
Он вскочил с непривычной для такого огромного тела легкостью, поклонился и вышел, быстрый и собранный, словно из тугих мышц у него не только тело, но и мозги.
Я смотрел вслед с некоторым неудовольствием. При моем жутком кадровом голоде приходится назначать такого фактически наместником даже не провинции, а целого королевства. С другой стороны, он — полевой командир и останется им, каждый мой приказ — закон, а если бы назначил Ришара или любого из знатных лордов, они мои указания пропускали бы через свой фильтр понятий и установок и некоторые просто не выполняли бы на том основании, что такого нет в кодексе или «деды так не поступали».
В конце концов, это прекрасно — заслон против самодурства короля, но я не простой самодур, я особенный, мне абсолютная власть нужна, чтобы всех их, гадов, сделать счастливыми и привести в Царство Небесное хоть пинками, хоть приволочь за шиворот, а если кого и пристрелю по дороге, так за дело же, ничего личного.
Ночью в городе не прекращается гульба, дуэлей с каждым днем все больше, городская стража докладывает, что за ночь убито четверо людей благородного происхождения, семеро ранено, из них двое тяжело.
Я вызвал сэра Жерара, он смотрит с сочувствием, я сказал раздраженно:
— Да, примем меры! Но вернувшихся понять можно, там они каждый день смотрели в лицо смерти, а тут расслабились и дали волю некоторым свойствам, которые в нас вложил Змей через дуру Еву. Потому их надо снова запрячь так, чтобы некогда было на небо глянуть.
Он наклонил голову.
— Мудрое решение…
— Еще бы, — огрызнулся я. — Попробовал бы назвать дураком того, кто тебе зарплату выдает! Зарплата, это такое жалованье, только поменьше, но зато за работу. В общем, всех полевых командиров, что уже явились по моему высочайшему распоряжению, сразу же спроваживайте в учебные лагеря. Пусть там комплектуют отряды из тех, кого же сами вскоре поведут в бой.
— В бой?
— Неважно, — сказал я, — они поведут! Так что должны быть заинтересованы в высокой выучке новобранцев. А тех, кто ни на что не годен, надо будет пристроить на какие-то должности при дворе. Есть же у нас придворные должности?
Он вскинул брови.
— На какие именно, в том числе и серьезные?
— Только некоторых, — уточнил я. — Ну какую серьезную должность можно дать, к примеру, сэру Растеру, хотя он верен, предан и вообще образец рыцарского образа жизни?
— Обер-шталмейстера, — предложил он. — Или шенка.
— Шенк, — пробормотал я, — шенк… ах да, генеральный виночерпий? Вы бы еще сказали мундшенк… Ему надо не меньше, чем обер-шенк! Иным я сэра Растера и не представляю.
Он помялся, сказал самым почтительным образом:
— Леди Розамунда что-то задерживается… я по своей инициативе постарался узнать, что там и как, все-таки королева турнира как бы должностное лицо в какой-то мере, интерес к ней у канцелярии его высочества не предосудителен, а вполне закономерен…
Даже интересно смотреть, как он извивается и мнется, для него это несвойственно, по части хладнокровия даст сто очков любому лорду с двенадцатью поколениями великих предков.
— И что же? — спросил я с холодком.
Он чуть вздохнул, но не позволил себе никаких иных чувств.
— Их бракосочетание состоялось, как и планировали, в церкви на землях сэра Корниленда.
— Дальше.
— После торжественного венчания, — продолжил он упавшим голосом, — молодые удалились в имение сэра Корниленда, где и намерены прожить оставшуюся жизнь.
Я нахмурился, вряд ли это желание леди Розамунды, но я еще не настолько слетел с катушек, чтобы вмешиваться в их личную жизнь. Намерены жить там, ну и намерены.
— Совет да любовь, — произнес я, а встрепенувшемуся сэру Жерару сказал мирно: — Это пожелание счастья. У вас что-то еще?
— Ваше высочество, — сказал он вкрадчиво, — позвольте призвать во дворец на какой-нибудь праздник, это мы организуем, самых красивых женщин?
Я посмотрел на него зверем.
— Зачем?
— Вы придумали великолепную идею, — сказал он, — насчет королевы турнира. Но теперь все так быстро привыкли, что с вами рядом сидит, расточая радость, самая красивая женщина в королевстве!.. И прям не хотят отвыкать. Надо бы…
— Что?
Он смиренно опустил голову.
— Ваше высочество, я токмо в интересах вашей державы, что и наша немножко, хоть и сбоку, вот и заботимся о процветании и… цветении.
Я сказал с тоской и упреком:
— Сэр Жерар! И вы туда же? Я считал вас такой несокрушимой скалой!
— Увы, ваше высочество, все мы сокрушимы.
— А я вот нет, — заявил я.
Глава 6
По всему дворцу яркий свет, это я распорядился так, интимные сумраки не по мне, как и затемненные альковы для амуров, так что кроме люстр и подсвечников, напольных и настенных, я велел раздобыть и наладить для освещения все древние штуки, что работают без всякого масла и вообще без затрат.
Редкие придворные склоняются в поклоне, я уже научился идти мимо, отвечая небрежным кивком только избранным, но прошел недалеко, сбоку прозвучал веселый голос, полный любви и нежности:
