— Я эту гипотезу… проверил несколько раз в различных сценариях… Вообще-то две трети из них приводят к катастрофам, а из оставшейся трети половина вариантов погружает человечество в постоянные войны.
— Но не уничтожает его? — спросил я с надеждой.
— Нет, — ответил он. — Но идет изнурительная война, все скатываются в дикость.
— Ладно, — сказал я, — а вторая половина той оставшейся трети?
Он ответил медленно и, как мне показалось, с сомнением:
— Осталось всего два варианта… в них человечество уцелеет. Но в одной из них церковь все-таки умрет.
— Но человечество будет развиваться? В обоих случаях?
— Да.
— До момента, когда сольется в нечто целое, и войны станут невозможными?
— Да.
— Прекрасно, — сказал я. — Вот видишь!
— Могла быть ошибка в расчетах, — возразил он.
Я изумился:
— У тебя? Да у тебя голова больше этого скайбагера!.. Да, в бесконечно малом можно уместить бесконечно большое, не знал?.. С твоим квантовым супермозгом, где ундециллионы операций в фемтасекунду… нет, ты просто не можешь ошибаться!
После паузы он произнес:
— Хорошо, меня заинтересовал этот странноватый путь развития прогресса. И что ты хочешь?
— Сперва облетим планету, — сказал я твердо и выпрямился, даже посмотрел сизокрылым орлом по сторонам. — И определимся на месте.
Почти час он пробуждал механизмы, пребывающие в глубокой летаргии. За это время я пытался осторожненько выведать, почему это он стал кораблем, добровольно или насильно. Да, это было его решение, но теперь сам не помнит, как именно, ибо убрал из себя все то, из-за чего страдал и что заставило.
При попытке копнуть глубже он просто перестал отвечать, словно боится, что какие-то тягостные воспоминания проснутся. Я с гордостью подумал, что наверняка, дурак, из-за несчастной любви, или дура, а я вот не такой. У меня все любови — несчастные, но не иду в киборги. Просто в несчастье выгляжу печальнее и наверняка красивее.
— Вообще-то, — сказал я, — мне вот пришла такая мудрая и неожиданная мысль, я вообще-то мудрый, что это не мое дело и потому неча… В смысле, как там идет расконсерваторивание? Они когда в спячку впадают, лапу сосут?
Он вопрос понял правильно, после паузы ответил равнодушно:
— Да, потребляют, но совсем капли энергии. Заканчиваю…
— Корабль начинает просыпаться? — спросил я.
— Я и не спал, — ответил он. — Двигатели просыпаются.
— Они после спячки не сильно злые? — спросил я опасливо. — А то шатунов все раздражает…
Бобик уже бегает по всему помещению, однако, как я понимаю, нас из грузового отсека просто не выпускают. За дикарями нужен глаз да глаз, а я на взгляд продвинутого скайбагера, видавшего звездные миры, мало чем отличаюсь от Бобика и Зайчика.
С другой стороны, даже компьютерный мозг может истосковаться по общению, а в этом есть и частица личности человека, пусть и донельзя стерилизованная. Все-таки, видимо, в чем-то человек незаменим, если пошли на такое. Да, думаю, каждый имел возможность выбирать себе форму существования.
Когда корабль сдвинулся, я не заметил, только пейзаж внизу чуть-чуть сместился, начал медленно уплывать за рамку, одновременно открывая другие виды серо-белого облачного покрова.
Я старался не показывать даже кораблю, что всматриваюсь в медленно проплывающую внизу поверхность с волнением и тревогой. Кто знает, что здесь за маги, вдруг да в состоянии дотягиваться даже до скайбагеров?
Знают местоположение всех на небе, как еще пещерные люди помнили расположение звезд, а тут вдруг одна сдвинулась и достаточно резво поменяла местоположение.
Вернее, не поменяла, а появилась, так как на северной стороне южные маги ее просто не видели.
Глава 3
В голову пришла совсем дикая идея, я чуть было не брякнул сразу, потом подумал, помыслил и все-таки брякнул, да и как удержаться, не брякнуть, я же человек, а человек всегда звучит гордо, какую бы ерунду ни спорол:
— Послушай… если ты как бы над схваткой, но не припоминаешь ли… как насчет таких же порталов здесь на Юге… в смысле, на том материке, что внизу?
Он ответил без паузы:
— В моей памяти таких нет.
— Жаль, — сказал я, но так как я все-таки человек, а люди редко когда сдаются, нашим лбам все бараны завидуют, спросил настойчиво: — Но ты же умный, можешь поискать?
— Как? — ответил он. — У меня довольно узкий диапазон.
— Я тоже бываю туповат, — признался я, с полумашиной можно и пооткровенничать, — но я с этим борюсь и расшариваю! В смысле, расшириваю, что значит, расширяю. Диапазон, а заодно и кругозор. Или ты сам настолько сузил свои узенькие возможности…
Он ответил, как мне показалось, с неудовольствием:
— Сузив некоторые, а от других отказавшись вовсе, приобрел совершенно новые, а их расширил безмерно! Они доставляют мне радость и наслаждение, избегая страданий. Тебе этого не понять.
— Точно, — сказал я. — Запасливый я, понимаешь ли… Хочу только расширять и расширять. Знаешь, даже от плохих привычек не хочу избавляться! Вот такая я свинья. Я бы даже какие-то особенности марсианских или вообще инозвездных свиней перенял. Так, на всякий случай. Вдруг пригодится?.. Хочу быть только с мощными противовесами, чтоб мог быть свиньей, а мог и не быть!..
— Зачем? — спросил он с недоумением. — Если можно не быть? Где логика?
Я ответил с высокомерием царя природы:
— А зачем нам логика? Логика — всего лишь один из инструментов, а у меня их целый гараж. Всяких и разных. Пусть и не все пригодится, но… а вдруг?
— Логика правит миром, — сообщил он. — А быть нелогичным… даже свиньей… Это такое дикое животное?
— Не знаю, — признался я. — Иногда мне кажется, что быть свиньей тоже зачем-то природе и нашей гуманной демократии нужно просто дозарезу. Мне, конечно, ни к чему, я чист и вообще весь в белом, но для человечества я должен сохранить и свинство. Известно же, что если природа рождает и дураков, то это зачем-то нужно. Возможно, именно от дураков и будет зависеть спасение культуры и базовых либеральных ценностей… Ну, все понял?
— Нет, — ответил он. — Но тот странный выверт сценария, что выдал этот невероятный результат… гм… ну, не убедил, но я помогу тебе. А телеприемники внизу поищу. Хотя не уверен…
— Это неважно, — сказал я с жаром. — Ты давай, трудись, ищи!.. Главное — процесс.
— Нелогично, — возразил он, — но сделаю, чтобы ты увидел, как это неправильно.
— Нелогично, — согласился я, — но правильно!
После паузы он произнес с расстановкой:
