Он пискнул в восторге:
— Значит, люди страшнее демонов?
— Намного, — ответил я серьезно. — Это вы — цельные натуры, а в людях, увы, чаще такого намешано… Кто знает, что умел делать Змей, поимевший Еву?.. И чье семя теперь в каждом из нас?
Он пропищал:
— Тогда пешком. Как все.
Я постарался вспомнить тот путь, который проделал тогда на багере. От королевства Гессен на багере немалый путь, миновали несколько королевств, из них Рефершельд назвал только Вандом и Клаутенгейм. Причем Вандом, по его словам, миль пятьсот в длину и триста пятьдесят в самом узком месте, я тогда еще сказал, что это целая империя… И что, все это мне пройти где пешком, где на лошади? А еще королевство Висконтия по пути, тихое и спокойное, сверху выглядит вообще праздничным, но все равно даже на быстром коне… гм…
— А если не летающего, — сказал я с досадой, — а быстро скачущего?.. Неужели из той массы демонов, что взялись служить… сотрудничать, нет передвигающихся быстро?
— Есть, — заверил Серфик, — и много!
— Так почему же…
Он пискнул:
— Там есть даже мельче меня!
— Понятно, — пробурчал я. — А тогда раздувались, чтоб выглядеть крупными и могучими? Эх… Или в самом деле рискнуть?.. С другой стороны, я рискую не только собой, но и всеми проектами… Но с третьей стороны, проблема коммуникаций становится настолько узким местом, что надо ставить ее во главе угла… Хозяйство разрастается, связи никакой, везде сам, да и то не успеваю… Надо будет всех алхимиков озадачить, магам подкинуть этот орешек. А сейчас вот рискнуть? Или не рисковать?.. А вдруг?.. А что, если…
Серфик то исчезал, то появлялся, наконец пропал надолго, то ли я так пугаю, то ли этот игрушечный демонишка носится в свой мир что-то выпрашивать, всякий раз корректируя запросы с каждым поворотом моего to be, or not to be.
Я смотрел, как он то порхает, как багровый светлячок, то начинает с такой скоростью нарезать круги, что получается сплошной пурпурный обруч, а если еще и меняет высоту, то обруч вытягивается в цилиндр, похожий на широкую трубу из раскаленного металла.
— Хорошо, — сказал я, не дождавшись результата, — а как насчет вон тех штук, что летают высоко-высоко?.. Да-да, не летают, не смотри так, я знаю, что крыльями не машут… и вообще бескрылые, но раз висят там высоко и не падают, значит — летают, вот такая у людей прямая честная и непонятная логика!
Он помолчал обалдело, я подумал хвастливо, что даже демонам непросто следить за моей уникальной причудливой мыслью, богатой в оттенках и оборотах.
— Мы не знаем, — пискнул он, — что там. Никто из демонов туда не поднимался.
— Просто не поднимался, — спросил я настойчиво, — или не мог?..
Он пропищал озадаченно:
— Не знаю…
— Это тоже ответ, — подбодрил я. — Ничего, до всего доберемся.
Он что-то пропищал, я не услышал и велел повторить чуть ниже на октаву-две, а то совсем уж забрался даже за ультразвуки. Демоны вообще говорят как на очень высоких частотах, так и на сверхнизких, люди их не слышат, но у меня слух расширен, а еще и зрительный диапазон, хоть и самую чуть-чуть, то есть за красным цветом вижу инфракрасный, а за фиолетовым — ультрафиолет, что создает и некоторые неудобства, потому что для других в любом случае сплошная чернота, и я иногда попадаю впросак или выгляжу несколько… странным.
С другой стороны, бывают и некоторые преимущества, которые я по своей неорганизованности все еще не успеваю использовать.
— Хорошо, — сказал я, — лети, существо. А я буду думать.
Глава 10
Гитард постоянно ищет случая, чтобы пообщаться со мной, поймать крохи знания, что щедро падают с моего интеллектуального стола, чувствует, скоро снова исчезну.
Когда я в раздумье, чего бы покушать, чтобы все проблемы решить с помощью обеда, возвращался к дому, он догнал, спросил, запыхавшись, тревожно-приподнятым тоном:
— Ваше высочество, а вы всерьез считаете, что нам когда-то позволят бывать за пределами маркизата?
— Ну, — ответил я в удивлении, — конечно!
— И не потащат на виселицу? — допытывался он.
— С какой это радости?
— Мы же пираты, — напомнил он. — Заочно приговорены все, а некоторые и лично. Я вот даже дважды!
— Гордитесь? — спросил я понимающе. — Ничего, пирата Моргана восемь раз приговаривали к повешению. А знаете, чем кончилась его карьера?
Он мотнул головой:
— Нет…
— Сама королева, — сказал я значительно, — величайшего на то время королевства, или одного из величайших, дала ему титул графа!
Он охнул:
— Господи!
— И поручила, — сказал я, — губернаторство на крупнейшем острове Ямайка. А еще назначила главнокомандующим ее военно-морскими силами! Когда он умер от старости в собственной постели, то был похоронен со всеми почестями. Сама королева стояла у его гроба. Так что у нас есть прецеденты!
Он воскликнул:
— Неужели такое могло быть? Ваше высочество!
Я взглянул на солнце.
— Та-а-ак, время еще есть… Я сейчас хочу заехать к одному приятелю, даже другу, и если есть желание сопровождать меня, то расскажу еще много забавного.
— Ваше высочество! Это для меня небывалая честь…
Через десять минут мы уже мчались вдоль побережья. Гитард взял с собой двоих на быстрых конях, в случае чего можно послать с сообщениями, они скачут на расстоянии сзади, а мы с Гитардом впереди, и я с удовольствием, рисуясь познаниями, рассказывал о политике королевства Гессен, королевском дворе и его причудливых для нормального человека обычаях.
В Сен-Мари всегда или почти всегда чистое голубое небо, а здесь, на Юге, оно вообще ярко-синее, ликующее, и море выглядит чище и голубее, чем на побережье Сен-Мари, где у воды слегка зеленоватый, как мне чудится, оттенок.
Стук копыт время от времени сменялся плеском, когда мы, срезая дорогу, проносились по мелководью. Наконец вдали выросла та самая страшная черная башня, при виде которой снова тревожно застучало сердце.
Гитард сказал тревожно:
— Ох, ваше высочество…
— Все путем, — ответил я бодро, — здесь живет мой старый друг.
— Друг?.. Там же маг?
— Маг тоже может быть другом, — ответил я. — Наверное.
— Ваше высочество!..
— А почему нет? — возразил я. — Неужели только собака может быть другом?
Он ответил неуверенным голосом:
— То собака, с нею всегда надежно. А маг… ну, не знаю.
— Ну, — уточнил я, — смотря какой маг. Я вот тоже маг, но какой-то липовый. Это Великие не дружат, а Верховные так и вовсе воюют.
