— Не такие уж и опытные, — возразил я. — По-настоящему опытные на серьезных участках, а у нас здесь прогулка. Еще раз смотрите сюда: обойдете эту крепость и вот эту, они чересчур… а дальше смотрите сами. Вообще старайтесь обходить по широкой дуге, чтобы со стены не докинули камнем и не поцарапали никого стрелой.
Он смотрел на меня испытующе.
— А если нам загородят дорогу?
— Вступать в бой только в этом случае, — сказал я. — Но у герцога нет таких войск наготове. А то, что соберут наспех местные лорды, вы легко сметете, как солому.
— И снова вперед?
— Да.
— До какого места?
Я указал на карте.
— Вот. Граница с королевством Фарландия. Но, думаю, на сам кордон выходить не придется. Там дальше за городом Краканц уже нет ничего особенного, только несколько сел и густые леса.
Он внимательно прикинул расстояние, лицо стало задумчивым.
— Придется двигаться очень быстро, — наконец проговорил с расстановкой. — Чтобы местные не опомнились и не успели собрать совместное войско.
— Это да, — согласился я. — Мыслите верно, а еще говорите, что лишены стратегических способностей! В общем, действуйте по обстановке. Если будет необходимость, пускайте конное войско вперед с большим отрывом от пехоты. Та в любом случае отобьется. А вы захватывайте города, что сами откроют вам ворота, замки и крепости, но, повторяю, если там заперто, никакой осады и никакого штурма!..
Он покосился на эльфийку:
— Ваше высочество, этот шатер в вашем распоряжении. А мне нужно будет показать карту командирам и обсудить все детально.
Я ответил милостиво:
— Хорошо. Только все равно успейте и выспаться.
Он поклонился, распределяя поклон строго между нами, вышел, а эльфийка впервые зашевелилась, спросила тихо и одновременно звонко, таким голоском, словно заговорил крохотный лесной ручеек:
— Война из-за женщины? Враги похитили твою жену?
Я запнулся с ответом, вроде бы благороднее согласиться, таким образом поднимаем на недосягаемую высоту женщин, из-за которых вон перекраивается карта мира, но это связать мне руки, и когда на карте либо общественное, либо личное, я, конечно же, выбрал общественное, ну да, а как же.
— Какая жена?.. — буркнул я. — То был всего лишь деловой договор. Я обычно не женат. Но это ничего не значит, ты ложись вон там, а я здесь.
Она смотрела, стараясь держаться бесстрастно, как я с сопением снимаю сапоги и наконец заваливаюсь на грубо сколоченное ложе, а когда в блаженстве отдыха развалился на спине и вздохнул, что наконец-то переведу дух, она подошла ближе и сказала, глядя сверху вниз:
— Но ты же сказал, держаться к тебе поближе?
— Ты еще маленькая, — возразил я.
— Я не маленькая, — возразила она. — Просто вы крупнее эльфов.
— Эльфы мельче?
— Нет, — уточнила она, — мы нормальные, это вы крупнее!
— Значит, просто мелкая?
— Я не мелкая, — сказала она с достоинством. — И не маленькая.
Я буркнул:
— Пока не скажешь, сколько тебе лет… Нет, женщины все врут, сперва покажи свидетельство о рождении, что с печатями и подписями…
Она посмотрела на меня исподлобья.
— Тогда лягу с Бобиком. Он спит здесь?
— Ага, — сказал я злорадно, — уже перестала бояться?
— Нет, — ответила она, — не перестала.
— Так чего?
— Просто боюсь меньше, — сказала она, — а он такой теплый и толстый. Просто горячий.
— Он не толстый, — сказал я сердито. — Он весь из мышц. Просто мышцы широкие!.. У меня тоже мышцы, кстати. Но не посматривай такими глазами, в постель не пушу. Это слишком большой соблазн, а я еще тот Бобик.
Она начала готовиться лечь на полу, я ей сбросил туда все шкуры, что приготовили для Будакера, а сам поглядывал на то, как копошится это трусливо-отважное существо, и думал, что сейчас все мы непримиримы и нетерпимы, это хорошо и ценно, нетерпимость — важнейшее качество для выживания рода, вида или цивилизации. Но как-то забываем, что человечество не только из белых, черных, желтых и красных, а еще узкоглазых, толстомордых, хохлов, интеллектуалов и бодибилдеров, но также из давно забытых кроманьонцев, неандертальцев, питекантропов и синантропов, без которых цивилизация была не просто другой, а, возможно, ее вообще бы не было.
Так что хотя всякого ужасает даже мысль о сосуществовании с троллями, хотя против эльфов мало кто против, только бы те жили по нашим правилам, но я буду взывать к прекрасному чувству жадности и рационализма в человеке: тролли смогут выполнять тяжелую и грязную работу с большей легкостью, чем люди, а платить им можно намного меньше.
И гномам никаких утеснений, мы даже насекомых делим на три группы: полезных, нейтральных и вредных, так что идеология идеологией, но если от троллей, эльфов и гномов увидят пользу, я сам берусь отыскать, если другие не сумеют, нужную строку в Ветхом или Новом Завете, доказывающие необходимость тесного сотрудничества в совместном построении Великого Царства Небесного на земле, аминь.
Несмотря на страх и напряжение, она заснула первой, а я долго лежал, глядя в купол шатра, и прикидывал, как все-таки решить проблему коммуникаций в быстро разрастающемся образовании.
Пожалуй, первым делом надо наладить почтовую службу. Это никуда не годится — посылать гонцов, что загоняют десятки лошадей, пока доставляют поздравление с днем рождения от короля Барбароссы к королю Найтингейлу.
Да, пора учредить платную самоокупаемую службу. Государственную, это важное дело не рискну отдать в частные руки…
…с почтовыми ящиками на воротах всех знатных домов, с перекладными лошадьми, станциями, почтовыми отделениями…
Я открыл глаза, в шатре сереет рассвет, на шкурах разлегся Бобик, эльфийка во сне прижалась к его теплому боку, а он ее прикрыл огромной толстой лапой.
Бедняжка пустит под себя лужу, когда увидит, как она спала. Я начал потихоньку подниматься, а в голове все еще мельтешат почтовые станции, перекладные, ящики на воротах дворцов и замков, всю ночь мерещилось, вот как работаю, осталось только Периодическую систему элементов увидеть или как нечистая сила делает философский камень…
Глава 10
Убедившись, что мы проснулись, оруженосцы принесли зажаренное на вертеле мясо. Я машинально поблагодарил, безмерно их удивив, а когда они вышли из шатра, мясо отдал Бобику, а для себя и нежной эльфийки сотворил настолько тонкие ломтики буженины, шейки и карбоната, что сквозь них можно читать линии судьбы на ладони, а также две вазы с разными невиданными здесь фруктами.
Лалаэль ела сперва трусливо, женщины незнакомого боятся гораздо больше мужчин, это у нас в крови выходить из пещеры и топать в чужой лес за мамонтом, а они прячутся в самом дальнем углу пещеры потому, что обычно оберегают не только себя, но ту жизнь, что зарождается в них… или когда-то зародится.
