Герман Довлатович был уверен, что останется единственным кардиналом в Союзе Девяти, обладающим реальной властью на ближайшие несколько лет.
АНГЕЛ ПРИСУТСТВИЯ
Дважды им приходилось прятаться под сенью леса от вертолетов и сбивать со следа отряды рейнджеров с собаками. Последнее удавалось легко, Посвященные внушали охотникам из ведомств ФСБ и МВД, что никого здесь нет и в помине, и две группы в пятнистых комбинезонах проследовали дальше на восток и на север.
Не искали их только Посвященные из Союза Девяти: Рыков, Юрьев и Бабуу-Сэнгэ, – что беспокоило не только Ивана Терентьевича, но и Матвея. Несмотря на обещанную поддержку со стороны эгрегора Собирателей, он был далеко не уверен в том, что ее получит.
В начале десятого они достигли северной оконечности Святого озера и пристали к берегу, чутко вслушиваясь в тишину утреннего леса. Вытянули лодку на берег, спрятав ее в кустах, обследовали окрестности и вернулись на опушку сосново-лиственного леса, подступавшего к воде почти вплотную. На многие километры вокруг не было ни одного человека, кроме разве что пастуха, стерегущего деревенское стадо коров, однако всем троим непрестанно мерещилось, что за ними наблюдают, причем не из одного места и с разными эмоциями. Нельзя сказать, что они не учитывали возможность преследования со стороны кардиналов Союза Девяти, но тем не менее надеялись на везение и собственные силы. И все же психоэнергетическая структура пространства так прогибалась под воздействием чьих-то десинхронизирующих потенциалов, каких-то странных отголосков далекой бури, что это в конце концов заставило Матвея выйти в астрал.
Естественно, он сразу понял, что означает «прогибание» пространства леса, но было уже поздно. Тот, кто неслышно следовал за ними, прячась за порогом чувствительности их биолокаторов, начал пси-сражение, уверенный в своих силах, вооруженный лучше и знающий больше. Этим страшным противником был Юрий Бенедиктович Юрьев, не поспевший к бою на теплоходе в Рязани, но решившийся наконец на кодоновую атаку.
Он возник со стороны озера, проплыв под водой около километра, никем не видимый и не слышимый. Не видели его не только Кристина и Стас, несколько успокоившиеся после пережитого, но и Василий, и Ульяна Митина, и даже Парамонов едва хватал своим гиперзрением стеклянистый призрак гигантского дракона, поднимающегося из воды, облик которого отражал внутреннее состояние Юрьева. Лишь Матвей, мгновенно перенастроивший психику на максимум ментального видения, разглядел двойное эфирно-материальное тело одного из Девяти, понял его намерения и первым принял на себя кинжальный выпад кодона, наспех соорудив психофизический заслон и перейдя на другую частоту внимания.
И все же удар был слишком силен, чтобы отразить его без последствий. Даже Парамонов и Ульяна почувствовали его злую мощь, повергшую их в состояние заторможенности, хотя им досталась лишь сотая доля излучения «глушака».
Сознание Матвея вылетело из тела, как ядро из пушки, достигло Луны и разбилось о ее поверхность! Это было его первым впечатлением. Вторым стало ощущение, будто он представляет собой раскаленный брусок железа, лежащий на наковальне, а сверху опускается молот. Опустился!
Страшный удар бросил Матвея в бездну боли и мрака, сквозь которую он падал целую вечность – так остов корабля проваливается в океанские глубины и погружается в холод, темноту и неподвижность…
Однако запасы душевных сил в глубинах психики все же не позволили ему утонуть. Сработавшая память предков выловила сознание в бездне небытия и вложила в бегущую вниз, в прошлое, струйку души. Он оказался в теле своего прадеда, воевавшего за свободу Родины с фашистами. Может быть, это была Курская дуга, может, сражение под Прохоровкой. На окопы русских солдат шла грохочущая лавина немецких танков, и один из них выстрелил прямо в него – Матвея Соболева, душа которого снова вылетела из тела прадеда и, провалившись на столетие, оказалась в теле какого-то предка, воевавшего на Кавказе. Огромный чечен в папахе нанес предку страшный сабельный удар в висок, и сознание Соболева метнулось дальше по цепочке генной памяти, еще глубже в прошлое.
Он был офицером в войске Кутузова, разведчиком русского войска на Куликовом поле, защитником древнерусского поселения на рубеже тысячелетия, шаманом, воином в армии Александра Македонского, индийским князем, правителем Дадж-аш-Шаала, египетским жрецом, Первочеловеком – и везде его настигал враг и гнал все дальше и дальше, и не было у Матвея ни сил, ни возможностей остановиться и оказать сопротивление.
Наверное, этот бой Юрьев выиграл бы, раз за разом разряжая в Соболева «глушак», модулированный кодоном. Но Юрий Бенедиктович упустил из виду одно обстоятельство – вмешательство эгрегора Собирателей, касты Внутреннего Круга, ответственной за сбор информации. Вмешательство это было таким тонким, что Юрьев его не уловил. Держа под контролем Посвященных – Парамонова и Митину, он совсем забыл о Котове, считая его лей-потенциал пренебрежимо малым. Однако так не считал сам Василий, ощутив вдруг приток сил.
При первом же выстреле Юрьева, сообразив – кто это и где находится, он вошел в темп, подхватил один из автоматов и бросился прочь, сразу выйдя из зоны столкновения Посвященных, а также из зоны внимания Юрьева. Пробежав около сотни метров по берегу, Василий нырнул в воду и поплыл за спину Юрьева, чувствуя кипение воды вокруг разогретого тела одного из Девяти.
Интуиция сработала вовремя. Он вынырнул из воды не ближе и не дальше, чем следовало, в тридцати метрах от Юрия Бенедиктовича. Облик одного из Девяти все еще двоился – на тело человека накладывался образ дракона с огнедышащей пастью, но так как Васино сознание не было фрустировано, то есть почти не подвергалось мощному потоку гипнополя, он сумел отстроиться от «боковых лепестков» воли Юрьева и открыл огонь из автомата.
Он не промахнулся, вся очередь ушла в голову Юрия Бенедиктовича… вернее, в то место, где она была за миг до этого. Посвященный II ступени, продолжая стрелять из «глушака» в Соболева, все же успел отреагировать на атаку сзади, уйти из-под огня и нанести ответный ментальный удар. Однако, во-первых, на Васе была его «тюбетейка», уже спасшая его дважды от атак Носового и Рыкова. Во-вторых, Юрьев не мог ответить в полную силу, сражаясь сразу на три фронта. В-третьих, как только он ослабил пси-давление на противника, Парамонов и Ульяна тут же устремились в контратаку, нанося не сильные, но хлесткие, сбивающие ментальный «прицел» пси-удары.
Юрьев усилил нажим на них… и тут же получил от Василия еще одну очередь, заставившую его снова отвлечься на маневр. И опять Иван Терентьевич с Ульяной воспользовались этим, не дали ему добить «нахала», дезинтегрируя наведенные пси-структуры, деформируя силовой каркас защиты соперника, заставляя его промахиваться и злиться.
Эти «качели» не давали Юрьеву возможности сосредоточиться на бое с главным врагом – Соболевым. Он наконец пришел в ярость и ответил Посвященным не оглушающим раппортом, а выстрелом из «глушака» с использованием последнего кодона. Импульс Гамчикот – третьего уровня Силы Эхейх – превратил Парамонова в «пустые туннели», лишенные мысли, чувств, рефлексий и движения. У них перестали сокращаться мышцы, остановились сердца и кровь застыла в жилах, как принято говорить в таких случаях…
