– Я тоже, – со вздохом признался Парамонов. – Как об стену горох! Неужели он владеет пси-блоком?
– Кажется, я знаю, в чем дело, – сказал Василий. – Вы пытались его загипнотизировать? А не может он защититься от внушения с помощью генератора пси-защиты? Я же говорил, у меня есть несколько штук, сам дорабатывал. А у него может остаться стандартный колпак, разработанный в лабораториях ФСБ и предназначенный для экранизации мозга от излучения «глушака».
– Как же я мог забыть?! – пробормотан с облегчением Иван Терентьевич. – Это меняет дело. Но я не знал, что генератор способен защитить человека от paппорта. Что ж, будем знать. Итак, господа отдыхающие, что предпримем?
– Пойду догоню, – бросил Самандар, собираясь нырнуть в лес, и наткнулся на стальную руку Василия.
– Я дал ему слово! – Вася поглядел в непроницаемые глаза Вахида Тожиевича. – Он должен уйти.
– Он может вернуться.
– Не вернется.
– Вы не понимаете разве, зачем он пришел сюда во главе целого отряда?
– Понимаю. И все же мы отпустили его. Пусть идет.
– Он не отстанет, пока не выполнит приказа Хейно…
Вася отвернулся, подошел к Ульяне, прислушивающейся к их разговору, сказал с улыбкой:
– Кажется, отдых наш закончился? Пойдем свертывать лагерь.
– Спасибо… за освобождение, – улыбнулась в ответ девушка, целуя вдруг Василия в щеку, она взмахнула рукой. – Твоя речь меня потрясла обилием сленга. Идем за Соболевыми, Стас там, наверное, весь испереживался.
Ульяна и Василий скрылись в лесу, не боясь разговаривать во весь голос и смеяться.
– Молодость, молодость, – задумчиво проговорил Парамонов, глядя им вслед.
– Я, конечно, не хочу вмешиваться, Вахид, но у вас очень сильный соперник. Я имею в виду не Носового, с ним-то вы еще справитесь…
– Котов мне не соперник, – растянул в улыбке губы Самандар. – Уровень мальчика слишком низок.
– Как сказать… он идет, а это главное.
Парамонов проследил передвижение Маюмуры по лесу с помощью гипервидения, отметил очаги некроизлучения – Самандар оставил на поле боя три трупа, да у палаток остывали еще три – и со вздохом поплелся за Вахидом Тожиевичем в лагерь. Они и раньше, в общем-то, не были близкими друзьями, попав в зону отторжения людьми Внутреннего Круга по разным причинам, что их, в сущности, и сблизило, однако последние события заставляли Ивана Терентьевича переоценить свое отношение к образу жизни директора МИЦБИ. В его психике наметился излом, и произошло это не без воздействия Рыкова, предложившего заманчивую перспективу стать одним из Девяти.
ВЫ НЕ ПРАВЫ, ГЕРМАН ДОВЛАТОВИЧ
Всю пятницу Матвей колесил по Москве в поисках церкви или монастыря, хотя бы отдаленно похожих на храм, где, по намеку Хранителя, «все уровни реальности проявляются виртуальным образом». Но ни в одной из ста сорока церквей столицы, в том числе и в кремлевских соборах, не обнаружил ничего, что влияло бы на его психику глубже, чем торжественное молчание храма веры. Выдохся он на церкви Николая Чудотворца в Мытищах. Выйдя из церкви, сел в машину и некоторое время размышлял, правильно ли он понял Хранителя. Потом поехал в «Метрополь», где снял стандартный по европейским меркам двухкомнатный «туркласс».
Ужинал он в ресторане «Боярский», хотя мог бы выбрать и ресторан «Метрополя» подешевле: «Европейский», например, или «Гоголь», «Достоевский», «Бунин» или «Савва Морозов». Однако именно в «Боярском» Матвею пришла мысль, что храм с «зоной бифуркации», во-первых, должен быть известен во всем мире как притягивающее всех место паломничества, а во-вторых, располагаться он может и не в России, а в других странах. Стоило поискать его в других городах, в знаменитых монастырях и соборах.
Мысль была хороша, и Матвей оценил ее бокалом шампанского, после которого пришла еще одна мысль – трезвая. На то, чтобы обследовать все земные храмы на предмет нахождения там «вмороженной» в ткань Вселенной сферы, где реализовались законы магической физики, потребовался бы не один год! Поразмышляв над этим обстоятельством, Матвей понял, что грядущие перемены не дадут ему возможности путешествовать по Земле спокойно. Судя по судорогам астрала, Союз Девяти деятельно готовился к переделу власти, а это означало, что в скором времени они снова придут к Соболеву за «ключами» от МИРов Инсектов… которых у него нет. И тогда, отчаявшись, от переговоров они перейдут к делу, и снова под удар попадут те, кто меньше всего повинен в существовании Внутреннего Круга и его жутких тайн: Кристина, ее родные и близкие, Стас, Вася Балуев…
Надо поспешить, сказал сам себе Матвей, расплачиваясь за ужин. В номере, переодевшись в шорты и майку, он принял окончательное решение – вести поиск храма с «зоной бифуркации» в астрале или ментале, в предельно осторожном режиме.
Матвей не был физиком по образованию, естествоиспытателем, но после разговора с Хранителем нашел необходимую литературу и знал теперь механику связи человеческого мозга с общим энергоинформащюнным полем Земли, называемым астралом. Сознание оператора, которое проявлялось через спин-торсионное поле, давало возможность доступа оператора не только к любым процессорам без трансляционной периферии (именно этим способом Матвей и добыл информацию из компьютеров ФИАНа), но и через торсионный канал обмена информацией свободно проникало в астрал, откуда могло черпать любые сведения (зная, как это делается) из любых областей существующего или утерянного человеческого знания. Конечно, далеко не каждый человек мог свободно путешествовать по астралу, этому странному информационному «болоту», многие проникающие туда без должной подготовки сходили с ума. Но у Матвея был накоплен достаточно большой опыт астральных путешествий, и затеряться в колоссальном океане информации он не боялся. Боялся только одного: что, если Посвященные из Союза Девяти запеленгуют его во время сеанса и предпримут психофизическую атаку. А в том, что он выиграет бой, Матвей отнюдь не был уверен.
Тем не менее поздно ночью, приняв в роскошной постели позу звезды – панчасану, он вошел в медитативный транс, поднимаясь «по ступеням» в горние выси астрала: первая «ступень» – дхияна, созерцание собственного «я», вторая – дхарана, сосредоточение на погружении в психическое пространство, и, наконец, третья «ступенька» – пратьъяхара, освобождение ума от влияния чувств, полный отказ от чувственного восприятия. Состояние меоза, или по-другому – самадхи или турий, то есть ментального просветления, наступило, как и всегда, незаметно. Сознание Матвея слилось с космосом, с волнующимся океаном информационных матриц и полей…
Сначала он «обошел» знаменитые монастыри, соборы, храмы и церкви Европы, начаз с Шартрского собора во Франции. Изучал лишь те сооружения, которые реализовали форму торсионного генгретора – пирамиды или же конусы.
Шартрский собор Нотр-Дам (что в переводе означает буквально «Нашей дорогой госпоже»), одно из величайших творений готической архитектуры и христианской культуры средневековья, был посвящен Деве Марии и построен на месте кельтских святынь, которое испокон веков считалось священным. Начиная с трехсот пятидесятого года нашей эры здесь неизменно стояли церкви. Последняя из них сгорела дотла в тысяча сто девяносто четвертом году, и на ее пепелище был возведен новый собор.
