– Ага… зачем мы сюда залезли, не знаешь? Ну ладно… Подъем! – рявкнул командир на парней. – Что расселись? По машинам!
Четверка убралась из комнаты, в дверь заглянул растерянный, ничего не понимающий портье и скрылся, тихо прикрыв дверь за собой. Через минуту покинул номер и Матвей. У него в запасе еще было несколько минут, пока первоначальная программа в мозгу командира боролась со второй, полученной в результате внушения.
И все же Матвей отнесся к происшедшему как к досадному, но несерьезному инциденту, не принял его за предупреждение, о чем впоследствии пожалел.
ПОДАЧА НАВЫЛЕТ
В Рязань они вернулись в пятницу седьмого июня, отказавшись на турбазе от продолжения похода под предлогом болезни одной из женщин. «Сердце», – лаконично объяснил Самандар решение закончить маршрут раньше директору базы, хотя мог бы спокойно сослаться на беременность Кристины.
Иван Терентьевич в Рязань не поехал, отправившись прямо с турбазы в Спас-Клепики, где у него, по его словам, жили какие-то дальние родственники. Остальные устроились в Васиной машине и в безрадостном настроении отправились домой. Особенно горевал Стас, но и он понимал – какой теперь отдых!
Вася развез всех по квартирам, пообещав на следующий день навестить и Ульяну, и Стаса с Кристиной, а оставшись наедине с молчавшим всю дорогу Самандаром, сказал:
– Что будем делать с Маракуцем? Ему надо устроить сладкую жизнь.
– Какой смысл? Боксер сейчас не только вор в законе и бизнесмен, но один из лидеров «СС». В табели о рангах он Тень-2, второй после Носового.
– Тем более! Возьмем его, разузнаем все тайны…
– Вряд ли Боксер знает много. Для Хейно он «шестерка», удобный исполнитель, имеющий кое-какое влияние.
– А откуда у него такое оружие?
– Запасы Носового. «СС» давно торгует оружием вне государственного контроля. Естественно, в страну попадает и оружие с Запада.
– Что конкретно велел Маракуцу сделать Носовой? Уничтожить всю группу или только нас? И почему вы уверены, что, когда мы уйдем, Маракуц не предпримет еще одно нападение – на Ульяну и родственников Матвея?
Самандар молчал.
– Вас куда?
– К главпочтамту.
Василий остановил машину на улице Подбельского, Самандар вышел, наклонился к дверце.
– Встретимся вечером у памятника Есенину.
– Лучше вечером у меня на квартире. – Василий продиктовал адрес приятеля.
– Спокойно поговорим.
Вахид Тожиевич явился по указанному адресу в начале двенадцатого вечера, когда приятель Васи Саша Антошкин уже спал.
Квартира у Саши была однокомнатная, поэтому решили расположиться на кухне под видом чаепития.
– Какие будут предложения? – спросил Василий, налив гостю кружку кипятка и бросив туда пакетик «Липтона».
– Начнем с ваших, – осклабился Самандар.
– Пожалуйста, – пожал плечами Василий. – Лучше всего брать Маракуца на его квартире. Однажды мы с Матвеем уже были у него, вряд ли он ожидает повторения чего-либо подобного. Как известно, короля играет свита, а свита у Николая Савельевича не производит впечатления интеллектуалов.
– Это все?
– Все.
– Тогда у меня другое предложение. Маракуц построил недавно на берегу Оки большой спортивный центр с первоклассными теннисными кортами, а для того, чтобы заявить об этом миру, пригласил известных теннисистов, есть даже пара ребят из первой десятки. Завтра открытие комплекса и начало соревнований под громким названием Кубок Рязанского кремля. Лучше всего брать Маракуца там.
Василий хлебнул кипятку, чуть не обжегся и некоторое время пил чай молча. Наконец сказал свое слово:
– А что? Вполне бредовый план. Может сработать. Там-то уж он наверняка не будет нас ждать. Давайте обсудим детали.
Самандар достал из кармана пиджака сложенный вчетверо план спортивного комплекса и разложил на столе.
Через полчаса они закончили обсуждение плана операции, и Самандар ушел. Был ли он сердит на Котова за Ульяну или просто не мог вести себя иначе, но говорил он коротко, отрывисто и только по делу, ни разу не коснувшись имени Ули. Вася даже почувствовал облегчение, когда Вахид ушел. В принципе он и контактировал-то с ним вынужденно, понимая, что один с гвардией Маракуца-Боксера не справится. Но с приближенным Носового, ставшим Тенью-2 в кабинете «СС», надо было кончать.
В субботу восьмого июня Василий подъехал к центральным проходным спорткомплекса за час до начала соревнований. Публика уже начала собираться, в основном элитарная – на «девятках», «шестнадцатых», «фордах», «тойотах» и «мерседесах». День обещал быть солнечным, безветренным, температура к девяти часам утра поднялась уже к двадцати двум градусам.
Через центральный вход Василий все же не пошел. Понаблюдав за толчеей у турникета через стекла автомобиля, он обошел здание зимнего корта и предъявил дежурному служебного входа удостоверение офицера ФСБ. Охранник, молодой мужик в кепи, с побитым оспой лицом, постарался вытянуться «во фрунт», но ему помешал живот. Сконфуженный, он открыл дверь во двор комплекса, и Василий гордо продефилировал дальше. Одет он был в черные легкие брюки и шелковую куртку с эмблемой пепси-колы, на голове имел точно такое же кепи, как у охранника, а светлые усики и накладные брови сделали его практически неузнаваемым.
Хорошо изучив расположение спортзалов, кортов и подсобных помещений, Василий знал, куда идти, и вскоре проник на территорию главного корта с изумительным травяным покрытием и многоярусным амфитеатром для зрителей.
С размахом строил себе игрушку Боксер! – подумал Василий. Когда-то он играл в теннис, но любительски, ради удовольствия, однако игру эту любил.
К половине десятого на корт прибыла бригада обеспечения безопасности Маракуца, ведомая знакомым Васе квадратным качком со светлыми волосами и глазами навыкате. Расставив людей: двоих – на входе корта, шестерых – за сеткой тренерского ложа, еще двоих – у входа в ложу, где должны были сидеть влиятельные люди города от мэра до начальника УВД, и четверых – за спинами гостей, – квадратный молодец исчез.
Ровно в десять появился сам Маракуц: в ослепительно белом костюме, ковбойской шляпе, громадный, толстопузый, потеющий не столько от жары, сколько от массы тела, улыбающийся ослепительной улыбкой кинозвезды, довольный жизнью. Жена Боксера, мэр Рязани, чиновники помельче шли в кильватере главного «благодетеля». Спину Маракуцу прикрывали два широких шкафа, отодвинувшиеся в тень, как только Николай Савельевич сел на свое место под козырьком ложи.
Затем началась процедура открытия соревнований.
Подождав минуты две и не заметив среди зрителей Самандара, Василий начал действовать.
Сначала он подошел к одному из сторожей Маракуца, оставленному на входе, и сказал тихо, незаметно показав удостоверение:
