– Это он.
Пассажир «шестерки» вышел из машины и приблизился к играющим в футбол мальчишкам, крикнул:
– Стас?
Один из футболистов оглянулся, замедлил бег, остановился, пытаясь узнать того, кто его окликнул.
– Стас, подойди, – махнул рукой мужчина в строгом синем костюме, с галстуком и, когда парень подошел, спросил:
– Ты меня не узнаешь?
– Не-а, – покачал головой Стас, не видя, как водитель «шестерки» достает черный пистолет, наводит на него и стреляет.
Ноги у мальчишки подкосились, и он непременно упал бы, если бы мужчина в синем костюме не поддержал его.
– Я друг твоего папы, – с расстановкой сказал мужчина. – Меня зовут дядя Юра. Вспомнил?
– Вспомнил… друг… – еле слышно прошептал Стас. – Вспомнил… друг…
– С твоим папой случилась беда, надо сообщить маме и ехать к нему.
– Беда?! С папой?! – Из глаз мальчика брызнули слезы. – Поехали! Я сейчас позову Крис.
Мужчина едва успел схватить его за руку, проворчал подошедшему водителю:
– У него гиперреакция на внушение. Все тихо?
– По всем векторам нули, за домом никто не следят. Даже странно, что все так тихо.
– Идем за его матерью, пока мы контролируем ситуацию.
– Она не его мать. Стас – приемный сын.
– Какая разница? «Глушак» на всякий случай прихвати, кто знает, как отреагирует жена… на «друга» семьи.
Втроем с мальчишкой они зашли в подъезд, поднялись на третий этаж и позвонили в обитую коричневым дерматином дверь, где жили Сумароковы: отец, мать и бабушка Кристины. Дверь открыла сама Кристина, но понять ничего не успела, раппорт Рыкова заблокировал ее сознание с ювелирной точностью, подавив волю, но оставив слабую реакцию на концентрированные смысловые поля.
– Крис, там с папой беда! – закричал было Стас и замолчал, стиснутый раппортом Юрьева.
Глаза Кристины расширились, ее подсознание, тренированное Матвеем, пыталось освободиться от наведенного психофизического состояния, однако мысле-воля Рыкова была сильнее.
– Пойдемте вниз, в машину, – сказал с максимальной доброжелательностью Герман Довлатович. – Ваш муж попал в беду, ему нужна помощь. Возьмите одежду и выходите, мы подождем.
Кристина кивнула, деревянно повернулась и зашла в квартиру. Там заговорили женские голоса: мать женщины и бабушка спрашивали, что случилось. Усилием воли Рыков взял их мыслесферы под контроль, голоса стихли.
Через минуту вышла Кристина, одетая в джинсы и блузку свободного покроя, с сумочкой в руках. Глаза ее были полузакрыты, губы что-то шептали, лицо быстро менялось, бледнело.
– Быстрее! – как бичом щелкнул голос Юрьева. Все четверо сбежали вниз, сели в машину, и в тот же момент Кристина потеряла сознание. Мальчишка еще держался, но был как пьяный, то закатывал глаза, то начинал плакать.
– У нее тоже гиперреакция на внушение, – сказал Юрьев. – Не нравится мне это. Гони, парни засекли какого-то незнакомца на «мерсе», едет в нашу сторону. А береженого Бог бережет.
Рыков спокойно выехал со двора, и тотчас же группа наблюдения и поддержки, подготовившая этот поход, посыпалась в машины, расставленные вокруг дома, приводя в действие стандартный план отсечки погони. Но погони не было.
Матвей Соболев находился в этот момент далеко отсюда, не в Рязани или в Москве и даже не в Санкт-Петербурге, он был в Испании, в местечке, известном под названием Метеора.
Василий Котов же с Парамоновым и Ульяной отходили после боя на мосту, не слишком прислушиваясь к эфирному эху событий, происходящих в Рязани. Похищение семьи Соболева осталось незамеченным.
БХУДЖАНГАСАНА
Юрьев не стал дожидаться финала поисков контейнеpa в Рязани. Сославшись на важные дела, он оставил Рыкова с семьей Соболева за городом, на теплоходе «Максим Горький», принадлежащем администрации президента, и уехал в Москву.
С одной стороны, дела его и в самом деле ждали, с другой – Юрий Бенедиктович не слишком жаждал контакта с Матвеем Соболевым, оценив его потенциал еще при встрече в Питере. А еще у него был тайный расчет на нейтрализацию Рыкова, который шел к намеченной цели семимильными шагами.
Конечно, можно было отправить Германа вслед за Носовым в «область смыслового хаоса», превратить с помощью кодона в идиота, но кодон работал не как фильтр, постоянно модулирующий излучение «глушака», а как разовый контур и был рассчитан всего на три импульса. Во всяком случае, именно так объяснил его действие Бабуу-Сэнгэ, передавая пульсирующий, теплый, шелковистый на ощупь, буквально живой «желудь» кодона Юрьеву.
– Это копия, – сказал он. – Матрица кодона остается у меня. Уровень данной копии – Эхейх-Гамчикот, если вам это что-то говорит.
Юрий Бенедиктович кивнул. Он знал, что кодон может реализовать пять уровней одной из девяти Сил подчинения, Сил Бога, как их называли. Уровни были зашифрованы текстами каббалы под названиями: Чай-гидиель – Дьявольская Мудрость, Сатариал – Дьявольское Понимание, Гамчикот – Дьявольское Милосердие, Голаб – Дьявольская Жестокость и Тогарини – Дьявольская Красота. Последний уровень был самым мощным и неотразимым и в то же время опасным для обладателя.
– Как только получу «удавы», вы получите кодоны всех уровней, – добавил настоятель Храма Гаутамы. – Надеюсь, это произойдет скоро.
И Юрьев проглотил обидный тон реплики.
Вернувшись в Москву, он встретился с Блохинцевым, который не рискнул участвовать в прямых разборках с Посвященными, обменялся с ним информацией и стал ждать известий из Рязани. Но вечером в тот же день с ним связался Бабуу-Сэнгэ, причем не по телефону через спутниковую связь, а через ментал!
Откровенно испуганный Юрий Бенедиктович открыл свой личный пси-канал, защищенный каскадом виртуальных энергетических уплотнений.
«Бабуу, вы?! Что случилось?»
«Соболев ищет эйнсоф!»
«Откуда вы… не может быть! Он же не знал. Сведения проверены?»
«Не отвлекайтесь на пустые эмоции. Соболев свободно ходит по менталу, не хуже нас с вами, несмотря на пороговый запрет. Он ощупал почти все храмы и соборы на всех континентах, сейчас он в Метеоре…»
«Где?!»
«Я же сказал, отключите свою эмоциональную сферу. Он был в Метеоре, где проходил Большой сход координаторов всех Союзов Неизвестных, и теперь знает о цели схода».
«Откуда у него сведения об эйнсофе?»
«Скорее всего от Хранителей, они ему почему-то благоволят. Но зная о существовании „зоны пересечений миров“, он не ведает ее координат. Пока. Если узнает и доберется туда – произойдет новое Изменение реальности, и боюсь, нам в той новой реальности не будет места».
«Значит, надо, чтобы он не добрался».
