– Ты ему все расскажешь?
– Так, молодежь, о чем шепчемся? – подошел сзади объект нашего бурного обсуждения.
– Маша хочет навестить подругу, пока мы будем беседовать. А потом я оставлю вас одних – для семейного разговора.
Дэн начал подавать мне вещи и знаками показывать, чтобы я одевалась в темпе. Отец пристально наблюдал за нашими манипуляциями и сигналами. А мы еще успели поспорить, на чем мне ехать – вечная тема. Обычно, если дискуссия заходила в тупик, Дэн хватал меня в охапку и целовал. После такого мне оставалось только согласиться с ним. Сегодня ему не повезло, потому что рядом находился бдительный родитель. Когда я сказала свое последнее веское слово, Дэн обернулся:
– Скажите, Анатолий Владимирович, ваша дочь такая упрямая спорщица в вас или в свою матушку?
– Сейчас узнаешь, – злорадно пообещал мой добрый папа.
Оскорбленно фыркнув на них обоих, я поспешно выскочила за дверь. Похоже, эти двое поймут друг друга лучше, чем мне показалось вначале. Потому что озвученный вопрос был тем самым, который родители периодически задавали друг другу после очередной стычки со мной.
Только на площадке я опомнилась, что не взяла телефон. Потопталась перед дверью, сомневаясь, вернуться или не надо, в итоге плюнула. Зато услышала кусочек разговора (оказывается, из-за дверей все хорошо прослушивается, ну… если старательно подслушивать).
– Зачем ты ее выпроводил?
– Маша – девушка очень ранимая и, что там говорить, очень юная. Не все, о чем мы будем говорить, предназначено для ее ушей. – Тон голоса Дэна изменился. Все, там уже не застуканный на месте «преступления» ухажер, а король. Бедный папа.
– Да, вижу, все уже далеко зашло. Давно вы знакомы?
– Чуть больше месяца.
– Шустёр, парень.
– Оставьте этот тон. Вы неверно истолковали ситуацию и меня принимаете не за того человека. Во-первых, у нас ничего не было, во-вторых, я ее люблю, в-третьих, рассчитываю на ваше понимание и на вашу помощь…
Я бы и дальше стояла, прижавшись ухом к двери. В этот момент мне было глубоко наплевать на глубину своего падения и степень собственной непорядочности. Там решается моя судьба, а меня выставили, будто ребенка, путающегося под ногами. Но увы мне. Я услышала, что выходят соседи, и со страху метнулась на лестницу. Опомнилась только на пятом этаже. Чего бегу-то? Никто меня не видел, а если бы и увидел – кому какое дело, что я у своих дверей стою? Может, у меня замок сломался или еще что.
Поездка к Маринке не смогла меня отвлечь. Подружка, с уже явственно обозначившимся животиком, весело щебетала о чем-то, но я лишь рассеянно поддакивала ей, мыслями пребывая в своей квартире. Почему Дэн не хотел, чтобы я присутствовала? Сумеет ли он убедить и успокоить моего отца до такой степени, что вскрывшаяся правда останется без последствий? Эти вопросы не давали покоя, так что я просидела в гостях меньше часа и, невзирая на возмущенные протесты подруги, двинулась в обратный путь.
Как назло, автобус попал в пробку. Двести метров перед мостом мы тащились черепашьим шагом минут сорок. Я только что пешком не отправилась, так не терпелось. И вместе с тем живот сводило от страха. Ой, боюсь я домой ехать. И еще больше боюсь неопределенности. Зря за телефоном не вернулась. Хоть бы позвонить можно было.
Наконец ни жива ни мертва уже в темноте я добралась до дома. Глубоко вдохнув и выдохнув, открыла дверь…
Отец был один.
– А где Дэн? – растерянно спросила я.
– Уехал твой благоверный.
– Куда?
– В церковь. Не иначе на всенощную. Верующий? Просил передать, чтоб не ждала сегодня.
Вид у отца был, как бы это сказать, озадаченный, что ли. В любом случае видно, что ругать не будет. Поэтому я бестрепетно приблизилась, когда он позвал. Долго, минут пять, он всматривался в мое лицо, потом со вздохом обнял и погладил по голове:
– Выросла наша девочка. Своим умом и своей жизнью живет.
Уткнувшись в папину грудь, я хлюпала носом и чувствовала себя, наоборот, маленькой и беззащитной.
– Ты сердишься?
– Что мне на тебя сердиться? Ты и правда уже взрослая. Вон какого жениха отхватила!
– Пап, вы тут… нормально? Он тебе понравился?
– Мне достаточно, что он тебе понравился, – подмигнул отец и, поцеловав в макушку, отпустил меня. – И я, кажется, понял, чем именно.
Родительское одобрение сняло с моих плеч неимоверный груз. Как же важна для нас поддержка близких людей! И как должно быть тяжело Дэну, если он заранее знает, что его выбор будет воспринят в штыки.
За разговором мы просидели до глубокой ночи. На мой осторожный вопрос, о чем они говорили, отец задумчиво потер подбородок:
– Озадачил он меня. То, что человек серьезный, не мальчишка-шалопай, видно сразу, и меня это радует. Так ведь сам признал, что не все так радужно. Сказал: решать вам. За тебя беспокоился, просил поддержать. Про Юрку спрашивал.
– Про Юрку? – изумилась я. – С чего это?
– Интересовался, скоро ли приедет. Чтоб тебя одну без присмотра не оставлять.
Я вспыхнула: заботушка королевская. С каких это пор мне нянька понадобилась? Не заметив моей реакции, папа побарабанил по столу пальцами и, наморщив лоб, изрек:
– Но больше всего меня насторожило его задание… просьба: покопаться в нашей родословной на предмет поиска дворянских корней. Ты мне не объяснишь, что это за блажь?
Я смутилась под отцовским взглядом и лишь пожала плечами: если Дэн не сказал всей правды о себе, мне тоже придется помалкивать.
– Нет, я понимаю, мода сейчас такая: чуть поднялся человек – сразу и кровь голубая и кость белая. Гербы рисуют, титулами щеголяют, но это же бред. Будь он хоть трижды важной птицей – какая в этом практическая польза? Сам же сказал, что отрицательный результат несмертелен, в любом случае он нарисует нам нужную бумажку, – так сказать, в благодарность за твою неоценимую помощь. А под конец все-таки напомнил, чтобы я тебе в поисках корней помог. Не по душе мне эта помешанность на титулах – реальных и тем более нарисованных на бумаге. И еще одно не понравилось – название своей страны он так и не сказал, пообещал лишь, что в свое время я первый узнаю. Ты и впрямь за границу собралась?
– Папа, пока речь об этом не идет.
– А все-таки? Пока не пока, а надо думать о будущем. Ты вот так сорвешься? Бросишь учебу, семью?..
В ответ я понурилась. Буркнула лишь, что могу и там университет закончить. Дэн как-то обмолвился, что хорошо бы нам с Элией вместе поступить в магический Университет, когда придет время. А возрастной ценз при поступлении туда – двадцать пять лет. Понятно, что сейчас я в такие детали не стала вдаваться.
– И чего неймется? Получила бы диплом, тогда уж думала о замужествах.
