Мы стояли без движения в объятиях друг друга. И мне не надо было большего счастья. Как же я буду без него – без света этих глаз, тепла рук и тихого перестука сердец?
А потом он ушел, прихватив с собой еще одну сумку. На мой вопрошающий взгляд лишь предупреждающе качнул головой: мол, не лезь не в свое дело. Ох, как же мне это не понравилось! На душе заскребли кошки. Куда и зачем ему срочно понадобилось? Ведь торопится, беспокоится, в разговоре то и дело с одного на другое перескакивает. И что-то происходит в его королевстве… неужели война?! Страшно-то как! Тем не менее он жертвует драгоценным временем ради… чего?
Спать я не могла. Какое тут! Дэн уходит, фактически он уже там – взгляд отсутствующий, и все мысли о грядущем. А вдруг он передумает и не станет возвращаться? Наверное, ему сейчас дорога каждая минута, а возиться со мной – лишнее время. Ой нет. Тут же все его вещи остались. Мучаясь подобными мыслями, я не находила себе места. Открыла шкаф и ткнулась лицом в висящие костюмы. Пахнет Дэном. Никому не отдам. Мое!
Промучившись до двух ночи, все же решилась лечь спать. В подушку плачется легче. Но даже и этого не смогла. В глазах и горле было сухо. Да что же это? Где все мои слезы? Тщетно пытаясь извлечь влагу из глаз, как-то незаметно уснула.
Пробуждение было не из приятных. Кто-то где-то кричал. Снова. Женщина. Плач ребенка. Это с улицы? Странно, на девятом этаже, да при наглухо закрытых форточках с улицы шумов почти не слыхать. Сердце отчаянно заколотилось. А если убивают кого-то? Вызвать милицию? Крики неожиданно оборвались, когда я уже определила их источник – это соседи снизу, с восьмого этажа. Их через ванную иногда хорошо слышно. Что же там случилось-то? Муж пьяный вернулся? С трясущимися руками и ногами я встала, на цыпочках, будто меня могли услышать, прокралась к двери ванной и напряженно прислушалась. Воцарившаяся взамен диких криков тишина наполняла сердце ужасом. Молчат. Только что отчаянно вопили – и молчат! А потом я услышала шум с лестницы. Господи! Там кто-то есть. Какие-то неуверенные шаркающие звуки, два голоса. Мужских голоса. И кажется мне, что они приближаются. Мороз, пробежавший по коже, наконец заставил действовать. Не включая света, еще осторожнее прокралась в прихожую, нашарила сумочку, а в ней – телефон. Сняла блокировку… и встала как вкопанная. А номерок-то я не знаю! Помню только, что точно не ноль-два. Как-то там у моего оператора по-другому. Черт с ней, с милицией. Звоню Дэну. Прикусив губу, деревянными пальцами жала кнопки, со страху промахиваясь. Ну вот наконец-то! Пошел вызов. И тут я с ужасом поняла, что звуки из подъезда уже вплотную приблизились к моей двери! Неверные шаги, тихий голос, стон… и знакомая мелодия телефона. Одновременно с этим раздался звонок в дверь. От напряжения и ужаса я дернулась, больно ударившись об угол плечом. Мамочка! Дэн, ответь мне, пожалуйста, или я сейчас умру. И он ответил… из-за двери:
– Маша. От…крой.
Этот голос я узнаю из тысячи. Ничего не понимая, нажала на отбой и шагнула к двери. Он никогда не пользовался звонком. Так же как и ключами.
Картина, представшая моим глазам, вырвала задушенный всхлип. Прижав обе руки ко рту, я подавила дикое желание закричать и подалась навстречу. Дэн был не один, и тот, кто был рядом, буквально тащил его на себе. Первое, что бросилось в глаза, – кровь. Много крови. На полу, на одежде, руках – везде. Мама моя! Господи! Что же это?! Едва не упавшие на пороге парни навалились своей тяжестью на меня. Дэн начал тихо сползать вниз.
– Дэн, Дэн! – кинулась я к нему, пытаясь удержать от падения. Вместо ответа из его рта потекла струйка крови. – Бог мой! Что с ним?!
– Ранен. В него целую обойму разрядили, – с шумом переводя дыхание, ответил старый знакомец. Тот самый воришка, которого король взялся перевоспитывать. С необычным именем Лев.
У меня в голове помутилось. Случилось то, что я со злости предрекла еще в первые дни знакомства. В него стреляли! Кто? Почему? – Эти вопросы сейчас меня мало волновали. Он умирает!
– Надо «скорую»! – запаниковала я. – Срочно! Позвоню, и попробуем дотащить его до кровати.
– Нет. – Это слово скорее походило на стон. Сжав мою руку, Дэн отрицательно мотнул головой: – Нельзя врачей.
Отдав на речь последние силы, он закрыл глаза. Голова запрокинулась, и мне показалось…
– Нет! Дэн! Миленький, хороший мой. Только не умирай. Прошу тебя! – Я сама не понимала, что говорю. Опустившись на колени рядом с распростертым телом любимого, я отчаянно молилась, тряся его за плечи и прижимаясь к груди.
– Ты чего голосишь, дура! – дернули меня сзади. – Весь дом сейчас перебудишь!
– А ты что стоишь, урод?! – резко развернулась я. – Звони в «скорую». Он же умирает!
– Пошла ты со своей «скорой»! Он сказал – нельзя! Понесли его на кровать.
– Ты что, придурок? – зашипела я. – Или, может, врач? Посмотри, сколько крови! Да он истечет сейчас! Что мы сделать сможем? Я звоню. Где мой телефон?
– Только попробуй! – схватил меня Лев за руку. – Я тебе так врежу, сама рядом ляжешь!
От такого наезда я опешила. Да он не шутит. Глаза лихорадочно сверкают. А на сжатой руке блестит то самое колечко. Так это он мой защитник? Из горла невольно вырвался смешок. Сверля друг друга глазами, мы стояли по обе стороны Дэна.
– Да кто ты такой, чтобы мне угрожать? Вор! Он тебя на помойке подобрал!
– А тебя он где подобрал – на панели? Я ему присягал! И запрета не нарушу!
– Ах ты дрянь! Плевать мне на запреты! Он умрет без врача!
Тихий стон заставил нас забыть о споре. Бухнувшись на колени, я приблизилась к бледному лицу раненого. Что-то говорит.
– Нельзя… больницу. У меня анатомия отличается. Сам… сейчас. Помогите встать.
Дэн попытался приподняться, но, скривившись от боли, закашлялся, выплевывая ярко-алую пенистую кровь.
– Надо его раздеть и перенести на кровать, – распорядилась я.
Расстегнув пуговицы пальто, в ужасе уставилась на сплошное кровавое пятно, растекшееся по груди и животу. И свои руки, перепачканные красным. В глазах потемнело. Не выношу и боюсь вида крови. А когда ее столько!.. Нет, нельзя мне падать. Не до обмороков. Тряхнув головой, чтобы прояснилось зрение, попыталась стащить рукав. Резкий крик раненого остановил меня.
– Тащи ножницы. Или нож. Придется разрезать, так не снимем.
– Где? – метнулся Лев.
– Там, на кухне. А, черт! Я сама.
Впопыхах схватив первые попавшиеся под руку нож и ножницы, бегом вернулась обратно.
– Режь по рукаву! – скомандовала я, отдав ему нож, и сама принялась кромсать ткань пальто ножницами. Хреночки-то. Жуют и ни фига не режут. Со стороны Льва доносилось пыхтение, сопение и треск ткани. Отбросив бесполезный инструмент, бросилась к сумке Дэна. У него там отличные ножи, наверняка острые.
Наконец управившись с пальто и ботинками, мы рискнули поднять практически бесчувственное тело короля. Воздух с хрипами и каким-то бульканьем вырывался из его груди, с лица не сходила гримаса боли.
