Вскоре все хорошо рассмотрели, что там белеет впереди, но
коней не придержали, подъехали вплотную. Череп, лежащий у скалы, в точности
походил на человеческий, но был повыше любого всадника и напоминал скорее дом,
возведенный окончательно спятившим зодчим. На левом виске зиял пролом, куда мог
бы протиснуться человек. Других костей поблизости не видно.
– Вот вам и легенды о великанах, – сказал Леверлин
тихо. – Не на пустом месте изощрялась фантазия…
Сварог попытался представить этого гиганта живым – а заодно
и неизвестного врага, проломившего череп. Образ получался неуютный и
жутковатый.
Мара, вынув ногу из стремени, непочтительно постучала
каблуком по толстенной грязно-желтой кости. Череп ответил глуховатым эхом,
словно треснувший колокол. Он покоился на земле прочно, как каменная стена, и
Сварог кивнул в ответ на вопросительный взгляд напарницы, ему самому было
интересно. Мара ухватилась обеими руками за верх глазницы, гибко изогнулась и
ногами вперед прыгнула внутрь. Видно было, как она ходит там, оглядывается,
нагибается. Вскоре она тем же путем выбралась наружу, взлетела в седло, пожала
плечами:
– Там лежит свинцовый шар довольно грубого литья. Если
сравнить с размерами черепа, очень похоже на великанскую пулю из
соответствующего мушкета…
– С мушкетом сможет каждый дурак… – сказал Бони. – Тем
более с соответствующим. А вот у нас в Скатуре лет через пятьсот после Шторма
ухайдакали такого же дядю, когда он приперся на выгон и стал ловить коров. И
ухайдакали простыми деревенскими средствами, какие были под рукой. Старики
рассказывали.
– А ты скелет видел? – фыркнула Мара.
– Нет, конечно. Но место, где его закопали, всякий в деревне
знал. Так и звалось – Великаний Лужок.
– А вашим пращурам с молодого вина не привиделось?
– Возможно, и не привиделось, – заступился
Леверлин. – Вряд ли такой верзила был один на всем белом свете… Меня
другое смущает: неужели ваши пращуры смогли его прикончить цепами и вилами?
Бони ухмыльнулся:
– По правде говоря, наши ему приволокли чан вина, куда
заранее намешали волчьей красавки… Тут же околел, не допивши.
– Ладно, естествоиспытатели, едем дальше, – сказал
Сварог. – Если начнем устраивать научные диспуты вокруг каждой находки –
надолго задержимся…
– Командир, а вот это – находка или вовсе наоборот? –
Шедарис произнес это внешне спокойным, безжизненным голосом, он застыл на коне
в неудобной позе, ладонь медленно-медленно ползла к седельной кобуре. –
Вон они, от солнца заходят…
Сварог поднял голову. С стороны солнца по небу надвигалось
журавлиным клином десятка полтора округлых предметов, и за ними, немного
отставая, скользили по земле их тени. Предметы были огромны – если шли на
приличной высоте или с человека ростом – если держались невысоко. Прикинув,
Сварог пришел к выводу, что верно второе.
За спиной у него глухо клацнул затвор пулемета.
– Не стрелять, – сказал он яростным шепотом.
Больше всего они походили даже не на отсеченные головы,
существовавшие сами по себе, – на гигантские маски, зеленые, синие, грязно-белые.
Но чудовищные подобия лиц выглядели живыми: они таращились выпученными
глазищами, подмигивали, расплывались в гримасах, обнажая квадратные желтые
зубы, высовывая широкие, алые, с закругленными концами языки, откровенно
дразнились, пучили глаза, отчего на лбу возникали валики морщин, поводили
широкими ушами, похожими на крылья летучих мышей, болтавшимися свободно, как
разболтанная калитка на одной петле. С нечистью они не имели ничего общего –
разве что вдруг отказало умение Сварога распознавать таковую. И он медлил,
поглаживая обух топора.
Затылки у них, успел заметить Сварог, все же были, но головы
выглядели сплющенными. Они кружили как-то лениво, недобро облизываясь,
откровенно причмокивая с самым гнусным видом, пуча глаза. Казалось, это война
нервов продолжается целую вечность, и Сварог не знал, чего он больше всего
боится – то ли нечаянного выстрела кого-то из своих, то ли внезапной атаки,
когда эти твари кинутся вниз и начнется беспорядочная свалка, которой
невозможно будет управлять.
Хриплый, трубный голос оборвал немую сцену:
– Эй вы, предъявите подорожную!
Это было настолько нелепо, что Сварог подавился идиотским
смешком. Пересилил себя и громко ответил:
– А откуда мы знали, что здесь нужна подорожная?
Вверху раздался утробный гогот:
– Она тут и не нужна!
– Что же вы ее тогда требуете?
– А мы ее и не требуем, – заржала другая рожа. –
Просто интересно стало – вдруг подорожная у вас есть?
– А девочки у них мя-аконькие, – подхватила
третья. – Мясцо молоденькое…
– И лошади вкусные…
– Да и мужчины не старые, поглодать стоит…
Шедарис не выдержал, привстал на стременах и в сочных,
выразительных словах описал все подробности расстройства пищеварения, каковое
постигнет всякого, рискнувшего им пообедать. Головы дружно загоготали, дразнясь
языками, и вдруг, словно вспугнутые воробьи, прянули вверх всей стаей с
небывалой синхронностью, снова выстроились журавлиным клином и понеслись прочь,
кувыркаясь в воздухе, ухая, визжа и хохоча. Сварог едва разжал пальцы, намертво
впившиеся в топорище. Когда он успел выхватить Доран-ан-Тег из чехла?
– Странно, – сказала Мара. – Ну не испугались же
они нас? Закрутись все по-настоящему, еще неизвестно, кто кого уделал бы.
– Может, они здесь вместо шутов, – сказал Сварог,
убирая топор. – Или здешние юродивые именно таковы и есть…
Но сам он в такое верил плохо. И больше всего ему не
понравилось, что первая же встреча с обитателями Хелльстада обернулась
откровенной клоунадой. Такое не бывает без причины в местах, подобных
Хелльстаду. Со змеей обстояло совсем иначе, она была страшная, но тупая, а эти
рожи, несмотря на шутовское обличье, вовсе не выглядели примитивами…
Клубок вопросительно колыхнулся. И Сварог сказал:
– Вперед.
Клубок вел их среди скал весьма заботливо, с человеческим
прямо-таки разумением выбирая легкую для коней дорогу и задавая приемлемый
темп. Смешно, но на это время клубок и стал командиром, потому что самому
Сварогу никак не подворачивалось оказии покомандовать – вокруг было тихо и
спокойно, и ничто живое больше не нарушало девственной чистоты небес своим
внезапным появлением, и не попадалось более никаких монстров, и окружающую
тишину никак не тянуло называть гнетущей. Самая обыкновенная тишина. Это покойное
благолепие Сварога и раздражало больше всего, он никогда еще не был в столь
дурацком положении – радоваться, что нет драки, что его люди целы и невредимы,
и в то же время понемногу стервенеть от мирной тишины…
Он даже оживился, когда, обогнув скалу, все увидели впереди,
на равнине, что-то сверкнувшее металлическим блеском в лучах уже кренившегося к
горизонту солнца, нечто протяженное, показавшееся бесконечным. Узкая сверкающая
полоса пересекала равнину чуть наискосок, появляясь из-за горизонта и уходя за
горизонт. Сварог долго смотрел на нее в подзорную трубу, перебирая сравнения и
ассоциации. Озарение, как ему и полагалось, полыхнуло словно бы из ниоткуда.
Только что его не было – и вот оно, в голове, и удивляешься, как раньше до
этого не додумался.
