Он сделал несколько шагов в глубь коридора, потрогал
начищенную (сколько тысячелетий назад?) медную ручку первой же двери. Дверь
бесшумно подалась, за ней обнаружился шикарный гостиничный номер: уютные
кожаные кресла, ковер во весь пол, огромный телевизор непривычного дизайна, но
легко узнаваемый, и что-то крайне похожее на видеомагнитофон, и что-то весьма
смахивающее на компьютер, и затейливая люстра с кучей висюлек цвета чистейшего
аквамарина. Окна выходят на заливчик. И никакого следа нечистой силы.
Мара бесшумно выскользнула из-за его спины, распахнула дверь
в глубине комнаты. Спальня. Огромная, идеально застеленная кровать. За стеклом
бара батарея разнокалиберных бутылок с красочными этикетками.
– Отдыхать здесь умели, – сказала она.
– Разлагались со вкусом, – кивнул Сварог.
Он добросовестно обошел все номера, коих набралось всего по
семь в каждом крыле, зажигая повсюду свет. Везде одно и то же – комнаты словно
пять минут назад убраны до блеска в преддверии адмиральского смотра. Можно
подумать, здесь и не жили-то никогда.
– Ну вот что, – сказал Сварог, вернувшись на крыльцо. –
Заводите-ка коней внутрь. Расписание боевых дежурств – обычное, сложившееся за
время славного похода. Оружие держать под рукой, но расслабляться не
возбраняется. – И закончил брюзгливо: – Потому что мне сердце отчего-то
вещует: либо нас вообще не потревожат, либо заявится что-то такое, против чего
можно бороться только путем немедленного самоубийства… Другие мнения есть?
Не было других мнений. Коней завели в вестибюль, чему они не
особенно и удивились. «Бедный ковер», – подумал Сварог, глядя на импровизированную
конюшню, имевшую явственный оттенок этакого варварского сюрреализма. Шедарис,
одержимый, должно быть, теми же мыслями, хохотнул:
– Видок, конечно, жуткий, да видел бы ты, командир, как мы в
Лоране ставили лошадок на ночь в музей с ученым названием «минералогический»…
И разошлись они по роскошным номерам – Делия с Леверлином,
Сварог с Марой, тетка Чари с Шедарисом, Бони с пулеметом. Паколета оставили на
страже за стойкой портье. Сварог еще раз прошелся по комнатам, снабжая всех
едой и питьем, ободряюще похлопал Паколета по плечу (тот грустно-философски
развел руками) и ушел к себе.
Мара, скинув сапоги и блаженно вытянув ноги, развалилась в
кресле перед телевизором.
– Там, между прочим, роскошная ванная, – сообщила
она. – Течет и холодная, и горячая, еще какие-то краники. Чур, я плескаюсь
первая. Может, телевизор включим?
– Так он тебе и заработает, – сказал Сварог. Однако,
чисто машинально, подошел и потыкал пальцем в кнопки.
Огромный экран вспыхнул всеми цветами радуги.
– Да я пошутила… – успела еще сказать Мара.
И замолчала. Музыка, яркие декорации, игра цветных огней,
камера скользит то по эстраде, то по залу, выхватывая аплодирующих зрителей.
Самый обычный концерт, самая обычная публика, только одета по незнакомой моде.
Зато молодая певица, темноволосая красотка в открытом алом платье, поет на
знакомом языке, почти не изменившемся за пять тысяч лет:
Но кто мы и откуда,
когда от этих лет
остались пересуды,
а нас на свете нет…
Сварогу стало чуточку жутковато – так идеально подходила
песня к ситуации, о чем певица, умершая тысячи лет назад, и подозревать не
могла. Как и все, кто сидел в зале. Они были заблудившимся в веках миражом, все
эти люди, как и сама гостиница. Вот только одни миражи, как и положено
порядочным видениям, неощутимы, а другие можно потрогать и даже жить в них…
Порой изображение пропадало на миг, его сменял электрически гудевший,
затейливый черно-белый узор, какие-то хитрые помехи, должно быть,
сопровождающие загробное существование таких миражей. Но помехи случались
редко, и Сварог перестал бояться, что телевизор вспыхнет или взорвется.
– Совершенно иначе представляла себе Хелльстад, –
сказала Мара.
– Да ну? – хмыкнул Сварог, направляясь к компьютеру.
Заложенная ему в сознание программа-отмычка не подвела и
теперь. Сварог вновь ощутил словно бы прошивший тело слабенький удар тока –
едва положив пальцы на клавиши, он знал, как с этой штукой управляться.
Только вот не от всякого знания бывает толк. На черном
экране монитора вспыхнули желтые буквы: «Пожалуйста, наберите код нужного вам
абонента». А какие у него здесь абоненты? И где взять коды? Сварог вяло
выругался.
– Эй! – позвала Мара. – А ведь в шкафу барахлишко…
Сварог подошел к распахнутому ею шкафу. Внизу рядом с черными
низкими сапогами стоял большой коричневый чемодан, а на металлических плечиках
висел синий с сиреневым френч, расшитый золотом по рукавам и лацканам,
украшенный полудюжиной затейливых, совершенно незнакомых орденов. Из-под него
виднелись синие брюки с красно-золотым узеньким лампасом. На полочке лежала
синяя шляпа в виде полумесяца острыми концами вниз (на концах красовались
золотые кисточки, а сама шляпа щедро вышита золотой канителью). Рядом –
великолепной работы кортик в ножнах. Мара им немедленно завладела и с
решительным видом заткнула за пояс. Сварог не препятствовал. Взял шляпу,
повертел, положил назад – настоящая, тяжелая, парадная, похоже. Двумя пальцами
вытянул из бокового кармана френча торчавший наружу лист белой бумаги,
свернутый в трубочку.
Короткая строчка букв и цифр, видимо, код. И совершенно
понятный текст.
«База „Стагар“ Полночного Флота – штандарт-навигатору
Горонеро. Получением сего немедленно прибыть базу. Вертолет за вами выслан.
11.24 шифровкой морского министра объявлена Белая Тревога. Вероятность учений
исключена. ОДШ-4 Турзо».
«Если ОДШ не означает „оперативный дежурный штаба“ – я не
граф, а балерина», – подумал Сварог.
Потом он подумал: «Это нам тоже знакомо. Блаженствуешь в
глуши, понемногу разоряешь бар, прижимаешь горничных, которым по должности
положено быть отзывчивыми и безотказными, а депеша уже в пути, и все летит к
чертям. Если и в те времена белый был цветом смерти и траура, Белая Тревога
наверняка означала что-то крайне серьезное. Но вряд ли штандарт-навигатор, судя
по золотому шитью и допуску в эту уютную гостиничку, чин немалый, мог
предвидеть, что все это означает Шторм… Более того, есть сильные подозрения,
что высланный вертолет сюда не добрался и штандарт-навигатор остался здесь
навсегда – собираясь по тревоге, можно бросить все пожитки. Но какой офицер
оставит мундир и кортик? Черт, как же это выглядело пять тысяч лет назад?
Ничего хорошего, если вкратце, тут и гадать нечего – апокалипсис…»
Он подошел к компьютеру и пробы ради отстучал предварявший
депешу код. Что было вознаграждено вполне прогнозируемым ответом: «Простите,
база „Стагар“ на вызов не отвечает». Интересно, имела эта база отношение к
нынешнему Стагару или просто – случайное созвучие? Сварог скомкал депешу и
отправил под стол, в корзинку для бумаг. Вряд ли она представляла интерес для
историков. Мара тем временем вытащила чемодан, положила посреди комнаты,
попробовала замки – заперто – и занесла ногу, чтобы сбить замки точным пинком.
