И все же он, словно через мутное стекло, разглядел, что
человек в короне горных троллей ничего общего с нечистой силой не имеет.
Человек на троне удивленно поднял левую бровь:
– Недурно для мира, где колдовство забыто и задушено… Или вы
из Керуани?
– Я из Готара, – взвешивая каждое слово, ответил
Сварог. – Я – барон Готар. И представления не имею, где такое место –
Керуани…
– Где это – Готар?
– В Пограничье, ваше величество, – ответил за Сварога
придворный постарше.
– Ах, вот как… – холеное, породистое лицо осталось то ли
равнодушным, то ли исполненным устоявшейся брезгливости ко всему и вся. –
И что же вам понадобилось в моем королевстве, барон? Вас не предупреждали, что
к незваным гостям здесь относятся… прохладно?
– У меня не было другого выхода, – сказал Сварог
осторожно. – Нас прижали к вашей границе, и мы рискнули… – Он искал
обороты поцветистее. – В наши планы отнюдь не входило нанести оскорбление
или бесчестье вашему славному королевству, равно как и его владыке, но,
движимые необоримыми обстоятельствами… Позволено ли мне будет осведомиться о
вашем благородном имени, если сие не противоречит этикету…
– Я – Фаларен. Первый – и последний. Король Хелльстада.
Говорите проще. Пожалуй, я разрешу вам сесть, как-никак с вами дама, принцесса…
«Просек, сука», – мысленно охнул Сварог. Глаза короля
на миг стали сосредоточенно-отрешенными, потом он сделал небрежный жест, и
Сварог, по наитию обернувшийся, узрел за спиной фиолетово-черное кресло, словно
бы составлявшее одно целое с полом, – и за спинами его людей возникли
такие же. Краешком глаза успел заметить, что лица у его орлов растерянные,
болезненно исказившиеся, – на них обрушился тот же удар, и им пришлось еще
хуже.
– Девчонка – ваша дочь? – спросил вдруг король.
– Племянница, – сказал Сварог.
И затаил дыхание. Но король преспокойно кивнул. «Все не так
плохо, – подумал Сварог. – Есть шансы. Это человек, и Высшего Знания
он не достиг, если не может читать мысли, если не может узнать имя, коли оно не
названо…»
– Племянница. – кивнул король. – Значит,
наследственное. И все остальные… Как вам удалось, обладая такими способностями,
остаться незамеченными бандой этих летучих идиотов? Я имею в виду ларов.
– Мы старались этих способностей не проявлять, – сказал
Сварог. – Места у нас захолустные, на них давно махнули рукой…
– Это похоже на ларов, – улыбнулся король одними
губами. – Прежде всего, дорогие гости, хочу вас попросить не бросаться на
меня с мечами и не палить из ваших примитивных хлопушек. У иных из вас это
шальное желание саженными буквами начертано на лицах… Видите ли, я бессмертен…
почти. На мне заклятье, – сказал он, словно извиняясь. – Ни один из
рожденных под этим солнцем не может причинить мне вреда. Охотно позволил бы вам
развлечься, сколько душе угодно, встреться мы этак три тысячи лет назад. Но
меня давно уже не занимает людское бессилие против нашей персоны – исчезла
всякая прелесть новизны… Или дать все же вашей очаровательной, упрямой девочке
возможность убедиться? Я же вижу, как сжигает ее недоверие. Ко мне так редко
попадают дети… Хорошо, наша персона будет милостива. Пожалуйста, детка.
Сварог не оборачивался, не видел даже, что бросила Мара.
Зато видел, что из этого вышло: мелькнуло что-то темное, крутящееся и в тот же
миг исчезло в тусклой вспышке перед самой грудью короля.
– Думаю, этого довольно? – вежливо спросил
Фаларен. – Оставим эти скучные забавы и перейдем к более интересным вещам.
Признаюсь, я пресыщен жизненными впечатлениями – по причине их удручающего
однообразия. И, когда случается что-то любопытное, небывалое доселе, я терзаюсь
любопытством, как самый обычный человек. Вы меня не на шутку заинтересовали,
дорогой барон, и вы, господа и дамы. Хелльстад не может пожаловаться на
забвенье. Нас посещают не столь уж редко. Но все визитеры столь же удручающе
однообразны. Большая их часть заявляется сюда в поисках кладов и приключений.
Другие, их меньше, пытаются укрыться здесь от врагов, пересидеть погоню, наивно
надеясь, что я оставлю их в покое, если они забьются куда-нибудь в уголок и
затаятся, как мышки. Впрочем, порой я и оставляю их в покое, все зависит от
настроения, друзья мои, с какой ноги встанешь, увлечен ты делом или празден… Но
впервые за последние четыре тысячи лет – впервые! – здесь появилась
компания, решительно не похожая на всех прежних гостей. Не кладоискатели, не
беглецы, не ищущие уединения отшельники. Вы целеустремленно пересекаете
Хелльстад на пути к своей, неведомой цели – мимоходом, словно лесную полянку
или деревню при дороге. Давно, давно уже мои владения не использовали столь
бесцеремонно, в качестве проезжего тракта…
– Вас это обижает? – невинно спросил Сварог.
– Обижаться на людей? Мне?! – усмехнулся
Фаларен. – Меня это ужасно заинтриговало, милейший. Всего лишь. И я
приказал оставить вас в покое. Мои Летучие Рожи – примитивные шуты,
привратники, не более. Правда, они отхватят вам голову, как вы отхватываете
кусок печенья… Но я не велел вас трогать. Решил подождать. Это великолепная
игра – сидеть и думать, пытаясь угадать, как поведет себя очередной захожий
бродяга. Признаюсь вам, первое время не трогают никого – пока я не решу, что
угадал намерения незваного гостя. И тогда начинается забава. Я редко отдаю
конкретные приказания – разве что гость особенно меня заинтересует. В
большинстве случаев, стоит мне убедиться, что мы столкнулись с очередным
примитивом, вступают в игру давно отработанные механизмы – и не всегда я
досматриваю до конца.
– Насколько я знаю, были люди, которым удалось отсюда
выбраться…
– Ну естественно! Я же не стремлюсь уничтожать абсолютно
всех, кто ко мне попадает. Во-первых, порой оставить в живых бывает еще
забавнее. Какой-нибудь бродяга, отягощенный тем, что он полагает ценной
добычей, вырывается из Хелльстада, себя не помня от радости и славя свои
везение, удачу и богатырский меч… Меня такой исход развлекает, давая повод к
философским раздумьям об ограниченности людского ума и относительности всего
сущего. Во-вторых, нужно быть практичным. Если станет известно, что отсюда не
возвращается никто, ко мне перестанут заходить в гости – кто решится на
заведомо обреченное предприятие? И я лишусь развлечения, а у меня и без того
почти не осталось развлечений… О, если бы я наконец решился засесть за книгу!
Это была бы поучительная и грустная книга, барон, столько репутаций славных
героев, попавших в летописи, удостоившихся монументов, гербов и корон,
рассыпалось бы прахом… Но никто не оценит сей труд по достоинству. Вернемся к
вам. Вас оставили в покое. Наблюдали, конечно. И я убедился, что мои владения
для вас – не более чем досадная преграда, которую вы стремитесь побыстрее
преодолеть, направляясь к морю. Каюсь, у меня не хватило терпения подождать, пока
вы достигнете берега, и я послал собак… вы неплохо держались. Иногда я начинаю
с собак, и многим этого бывает достаточно, улепетывают, бросая доспехи…
