Вокруг полное безлюдье. Сварог кивнул Маре. Она вытащила
тонкие веревки из-под кафтана, ловко забросила арканы на верхушки воротных
столбов, затянула петли. Сварог, как заправский лесоруб, засунул топор за пояс
сзади, взобрался наверх и, удерживаясь одной рукой, снес петлю метким ударом.
Вновь сунул топор за пояс, подтягиваясь на руках, перебрался по верху ворот ко
второй петле, срубил и ее, побыстрее съехал вниз по второму аркану, обжигая
руки даже сквозь кожаные перчатки. Ворота тяжело колыхнулись, держась лишь на
двух нижних петлях. Сварог чувствовал себя как во сне, когда можно творить все,
что угодно, заранее зная, что ничего за это не будет.
Теперь начиналась ювелирная работа. Сварог снес одну нижнюю
петлю, в два прыжка достиг второй – ворота уже тяжко, неспешно заваливались
внутрь, – срубил и ее, отскочил. Словно в замедленной съемке, ворота
величаво обрушивались внутрь вольера. Теперь следовало улучить момент, когда
они окажутся над самой землей, заклинанием лишить их веса, а едва они лягут в
воздухе горизонтально, не успев подняться высоко, вес тут же вернуть – чтобы и
не воспарили над зверинцем, вызвав ненужный ажиотаж, и упали наземь без особого
шума.
Получилось. Ворота упали с высоты локтя – почти бесшумно, но
земля от удара тяжко содрогнулась. И пещерный медведь с тяжеловесной грацией
вылетел наружу разобраться в происходящем – возможно, в наследственной памяти у
него хранились нехорошие воспоминания о землетрясениях в горах. Или о
сотрясавших землю лавинах и обвалах. Серая косматая гора высотой в холке не
меньше пяти уардов.
Похоже, он удивился, обнаружив вдруг, что в ограде зияет
дыра, – стоял, ворочая лобастой башкой, прижав уши, и без того почти
незаметные. Возможно, его сунули сюда совсем крохотным и он не представлял, как
распорядиться с маху столь неожиданно свалившейся свободой. Коротко, недоуменно
рыкнул, глядя на людей без всякого страха.
– Обижай его быстренько, – сказал Сварог.
Мара прицелилась и угодила медведю в нос метко брошенной
мушкетной пулей, тяжелым свинцовым шариком. Что было и больно, и обидно. И они
припустили прочь, как в жизни не бегали. Отвести глаза можно только человеку, с
животными это не проходит. А убивать зверя никак нельзя – он им нужен был в
качестве живого источника паники.
Сварог оглянулся на бегу – медведь косолапил за ними не
столь уж резво – в конце концов, обида была не смертельная, и для вечно сытого,
разленившегося зверя отыскались на свободе занятия поинтереснее, чем гнаться за
двумя нахальными человечками. Вокруг была масса незнакомого зверья,
воспринявшего освобождение медведя довольно бурно – мамонт трубил, львы ревели,
остальные орали всяк на свой лад, обезьяны верещали, как демократы на митинге,
грозно фыркали кабаны, имевшие с медведями свои счеты, даже удав быстренько
убрался повыше к верхушке дерева. Медведь решительно развернулся к вольеру
мамонта, решив, видимо, что неразумно оставлять в тылу такую громадину, не
напугав ее, как следует. Хотя они были с разных планет, склоку затеяли
моментально, без всякого удивления друг другом – медведь ревел, мамонт трубил,
оба старались перекричать соперника, а все остальные дикими воплями развязали
форменное светопреставление. Медведь и мамонт грузно метались по разные стороны
шипов, прекрасно соображая, что эту преграду им не одолеть, но разойтись миром
упорно не желали. «Если это не переполох, уж и не знаю, чем вам угодить…» –
подумал Сварог, кивая Маре. Она выхватила из-за голенища заряженный мелкой
дробью пистолет, опустила курок на колесико и послала заряд медведю в ляжку.
Вот тут он вспомнил про обидчиков. Но они уже промчались
мимо обратившегося в соляной столб егеря, выскочили в ворота и кинулись вверх
по лестнице. Егерь обогнал их, вопя во всю глотку. Он оказался крутым
профессионалом – выскакивая из зверинца, успел захлопнуть за собой ворота,
каковые сейчас медведь и пытался вынести. Судя по грохоту, через минуту-другую
ворота должны были рухнуть, потому что были деревянными и довольно легкими, без
оковок.
В окрестностях понемногу разгоралась паника. Поблизости
резко затрубил военный рожок, отовсюду слышался топот и громкие команды – как
водится в таких случаях, полностью противоречившие ситуации, так как никто еще
не понял, что стряслось.
Сварог с Марой честно пытались внести ясность, вопя на бегу:
– Звери вырвались! Зверинец разбегается!
Где-то в стороне улепетывали егеря, крича примерно то же
самое. Чем только распространяли панику все дальше и шире. Правда, паника не
была такой уж всеобщей – кучки ливрейных топтунов и гвардейцев сбегались к
зверинцу, послышались выстрелы, но гораздо больше пока что было тех, кто сломя
голову несся, сам не зная куда.
Сварог с Марой вбежали во двор, кинулись к желтому каменному
сараю, где помещался автомобиль. Стерегли его, как рассказала Делия, довольно
бдительно. Когда навстречу из двустворчатых распахнутых дверей кинулись пятеро
синих мушкетеров с мечами наголо, Сварог просто не успел бы отвести им глаза –
для этого нужно сосредоточиться. Он ушел в сторону, ткнул пробежавшего мимо по
инерции гвардейца рукоятью топора в поддых. Роли были расписаны заранее, но он
все же задержался, готовый прийти на помощь Маре, – она осталась одна против
четырех.
Но тут он впервые увидел, на что способны эту жуткие детишки
Гаудина. И невольно залюбовался, глядя, что творит Мара. Это был страшный
балет, неуловимый глазом танец из изящных, отточенных пируэтов, переворотов,
уходов, уклонов и выпадов. Порой Мара пропадала из поля зрения, обнаруживаясь
совсем в другом месте, и мечи гвардейцев раз за разом пронзали и рассекали
пустоту, словно они, опасаясь задеть девчонку, валяли дурака. Зато ее удары
были скупыми и меткими.
Высший класс боя – ее меч ни разу не скрестился с клинками
нападавших. Против нее осталось трое, потом двое, потом один, потом ни одного –
и все произошло так быстро, что Сварог лишь теперь осознал, какая Багира
досталась ему в спутницы, напарницы, любовницы…
Вбежал в сарай. Роскошный королевский автомобиль, вымытый и
начищенный, сверкал в гордом одиночестве посреди огромного помещения. Солнечные
лучи, проникавшие сквозь высокие окна, играли на позолоте, серебре и
самоцветах, на тонких, как яичная скорлупа, стеклах.
Сварог взобрался на место водителя. Мара уселась рядом.
Делия не смогла внятно объяснить насчет ключа зажигания – где вы найдете
принцессу, изучавшую бы конструкцию своего парадного экипажа? Это было самым
уязвимым местом во всем плане, но Сварог рассуждал логически: ключ зажигания
просто-напросто не нужен единственному в стране автомобилю, королевскому,
избавленному, казалось бы, от угрозы угона, как не нужен он паровозу или
океанскому лайнеру. А в крайнем случае можно оборвать провода и замкнуть
напрямую…
Он оказался прав. Ничего похожего на скважину для ключа.
Никаких циферблатов и лампочек. Две педали, почти горизонтальный руль в виде
штурвала, пара рычагов да круглая красная рукоятка – на особицу от остальных.
Сварог отвел ее вниз – и под ногами у него мощно заурчал мотор.
