– Лаур, я вас прекрасно понимаю, – заторопился
бургомистр, выставляя напоказ пухленькие пальцы. – Поверьте, уж я-то
прекрасно понимаю все чувства дворянина…
Сварог притворялся, будто лишь теперь заметил дворянские
перстни:
– Ох, простите, лаур, я уж было хотел обойтись с вами, как с
быдлом… Но, право, неприятно чертовски. У меня любовница, само очарование, не
виделись две недели, я истосковался, лечу на крыльях любви, и вдруг…
– Шаррим, – развел руками бургомистр. – Монаршья
воля, барон.
– Да, конечно, – сказал Сварог угрюмо. – Но вы бы
видели ее стан, ноги. Я схожу с ума – соперники, долгое отсутствие… Худшие
подозрения в измученной душе, теперь еще и задержка… Ну что там стряслось?
– Сам теряюсь, – бургомистр аж трижды развел
руками. – Как гром с ясного неба! Таш лежал у меня дома, я его с собой не
таскаю – провинция, знаете ли, вызовы редки, а самому докладывать нечего. И
вдруг он начинает пищать, домоправительницу перепугал до смерти, давненько не
слышала этого писка, вызова, не сообразила поначалу. В передней был габелар,
сунул его в карман, прискакал ко мне… Его превосходительство губернатор передал
королевский приказ: немедленно объявить шаррим. Я, грешным делом, стал уже
забывать, что это за шаррим такой, его превосходительство тоже, по-моему, не
сразу вспомнил… И – никаких объяснений.
– Вы не расспрашивали?
– Его превосходительство? Ох, лаур, не с моего шестка…
Впрочем, было заявлено: объяснения и более точные инструкции воспоследуют.
Великие небеса, а у меня осталось шесть габеларов! Да их и была-то дюжина.
Четверо уехали по деревням со сборщиком податей, двое с такого похмелья, что
под угрозой смертной казни не встанут. Господа гвардейцы тоже, наверное, уже в
лежку, на них рассчитывать нечего…
– Какие гвардейцы? – насторожился Сварог.
– Вчера утром приехали, да пока что и задержались. Малиновые
драгуны. Десять рядовых с кадет-лейтенантом, ремонтеры. Чепраки без королевской
короны, значит, они вне строя – ибо ремонт лошадей в мирное время к понятию
воинской командировки не относится, а считается поездкой по текущим делам
полка, я сам немного служил, знаю… А когда господа малиновые драгуны вне строя,
перепить их могут разве что синие мушкетеры. Признаться, я опасаюсь за трактир,
он у нас лучший из трех… В общем, у меня шесть разленившихся дуболомов. Что,
если его превосходительство прикажет выставить заставы? И как мне с шестью
людьми обеспечить задержание беглецов? Я представления не имею еще, что за
беглецы, но ясно, что терять им нечего, и они мне такое устроят при попытке
задержания… Может, собрать городское ополчение? Конечно, смех один, два года не
было ни смотров, ни учений…
– Если узнаете что-то новое, обращайтесь ко мне, –
сказал Сварог. – Я обитаю вон там, напротив. И людей у меня… кое-какое
количество. Видавших виды. Всегда готов услужить, как дворянин дворянину.
– Великие небеса, вы меня чрезвычайно обяжете!
– Пустяки, – великодушно сказал Сварог.
– Итак, я на вас полагаюсь, лаур?
– Разумеется, лаур!
Сварог раскланялся и удалился. По дороге из ратуши он думал:
хорошо это или плохо, что покуда не сообщили повсюду их приметы? Пожалуй,
плохо. Это означает, что те, кто послал погоню, прекрасно знают: облик у
беглецов может меняться и оказаться каким угодно. Конечно, же, успели допросить
стражу на ипподроме…
– Командир!
Он поднял голову и узрел запыхавшегося, но жутко довольного
Паколета.
– Командир, там…
– Тихо, – сказал Сварог. – Марш в трактир.
Подтолкнул верного прохвоста к двери и направился туда сам.
Сзади позвали:
– Ваша милость!
Сварог неспешно обернулся. Бургомистр поспешал к нему,
размахивая коротенькими ручками. По площади тащилась телега-двуколка, груженная
осыпанными мучной пылью тугими мешками. Свиньи лениво возвращались к месту
постоянной дислокации. Бургомистр ловко увернулся от телеги, столь же привычно
пнул ближайшую свинью, подбежал к Сварогу, схватил за рукав и азартно зашептал:
– Ну вот, хоть что-то изволили прояснить его
превосходительство… К нам скачут синие мушкетеры, королевский полк… Не весь
полк, конечно, отряд, но командует им сама герцогиня Браг… Они еще далеко
правда, но скачут лихо, подмены по всему тракту…
– А кого ловят, так и не сказали? – спросил Сварог.
– Дали понять, что это известно герцогине, а нас пока что не
касается…
«Арталетта-то здесь причем? – подумал Сварог. –
Ничего не понимаю…» Сделал бдительную физиономию и сказал таинственно:
– Лаур бургомистр, эти малиновые драгуны вам так-таки и не
кажутся подозрительными?
Бургомистр опешил, потом испугался, потом увлекся этой
мыслью:
– Думаете, лаур? – судя по тону, он был из тех
градоначальников, кто всю жизнь мечтает поймать шпиона или «злодея
короны». – Вообще-то что-то с ними не то – кадет-лейтенант на девок ничуть
не реагирует, у одного рядового книга в кармане, у другого компас зачем-то… Во
времена моей военной молодости гвардеец и книга были вещами несовместимыми…
Великие небеса! У меня шесть пентюхов, а тех одиннадцать и оружием по уши
увешаны…
– Придется вас выручить, – сказал Сварог. –
Проверим, чем эти так называемые драгуны дышат. Ребята у меня тертые, службу
знают… Так что если в том районе вдруг начнется шумное веселье типа заварушки,
не паникуйте и не вмешивайтесь.
– Понимаю, – бургомистр часто-часто кивал. – А
позволительно ли будет спросить: вы, лаур, часом не имеете ли отношения к
службам, кои облечены миссией и высочайшим доверием…
Сварог значительно воздел указательный палец, и бургомистр
умолк, подтянулся в тщетной попытке принять воинский вид.
– Разрешите идти?
– Разрешаю, – сказал Сварог. Посмотрел вслед толстяку,
пожал плечами, произнес с непонятной интонацией:
– Провинция…
И вошел в дом. В общем зале уже выпивали человек десять
горожан, здраво рассудивших, что смутные времена непонятно отчего грянувшего
чрезвычайного положения лучше всего коротать за чаркой. Трактирщик шустро
подбежал:
– Что там, лаур? Я в окно видел, вы с бургомистром говорили…
– Тс! – сказал Сварог. – Из королевской
сокровищницы украли фамильный брильянт.
– Розовый?
– Желтый. С того вон таракана величиной.
– А дальше? – хозяин обозрел указанного матерущего
таракана.
– А дальше король разгневался, ясное дело, – сказал
Сварог. – Ловить велел. Поймаю, кричит, в масле сварю, и ради пущего
зверства – в трактирном, которое безбожно водой разбавляют.
Хозяин даже не обиделся, жадно внимая:
