– Отход, – громко поправила тетка Чари.
– Разговорчики, боцман! – крикнул Сварог весело. Ему не
пришлось встревать с фамильными заклинаниями Гэйров – строевые кони
повиновались без особых капризов. Их тщательно привязали к ввинченным в планшир
кольцам, и Сварог распорядился:
– Мара – к машине. Паколет шурует уголек. Вам тоже придется поработать
лопатой, любезный граф, потому что Шедариса я поставлю к «флейте», а Бони к
пулемету…
– Впервые сожалею об отсутствии военного опыта, –
хмыкнул Леверлин.
– Поэтам полезно изучить изнанку морской романтики, –
безжалостно сказал Сварог. – Насколько я помню, во дворце у Грайне ты
как-то растапливал камин, так что справишься. Общие принципы те же. Тетка Чари
– к штурвалу. Я, как вы понимаете, командую, то есть с решительным видом стою
на мостике.
– А я? – спросила Делия.
Сварог подумал и заключил:
– Вы тоже стоите на мостике, но вид у вас не столь
решительный, потому что у вас нет офицерского чина, а я, как-никак, лейтенант
лейб-гвардии… По местам. А я пока что займусь портняжным ремеслом.
Когда он закончил и поднялся на палубу, из трубы уже
поднимался дымок, на глазах густевший, ветерок сносил его на берег – поэт с
прохвостом шуровали на совесть, да и уголек был отборный. Сварог склонился к
надраенной медной воронке и, надсаживаясь с непривычки, заорал с нее:
– Как дела?
В ответ раздался почти неузнаваемый голос Мары:
– Еще квадранс – и можем ехать.
Наверху, на берегу, раздался пронзительный свист, сделавший
бы честь Соловью-разбойнику. Кони вскинулись, прядая ушами. Сварог показал Бони
на пулемет, бросил тетке Чари: «Поторопите кочегаров, кто его знает…», сбежал
по сходням, поднялся вверх по пологому откосу, пробежал уардов пятьдесят меж
редкими соснами и, жадно хватая ртом воздух, кинулся бегом на вершину довольно
высокого и крутого холма, где стоял Шедарис.
Капрал застыл статуей, прижимая к глазу подзорную трубу.
Сварог привез ее с собой из-за облаков, и она, ничем не отличаясь с виду от
изделий земных мастеров, была раз в десять сильнее любой харумской.
– Что там? – тронул Сварог за плечо напрягшегося
капрала.
Тот протянул трубу:
– Левее солнца, левее тех двух горушек, правее распадка, у
самого горизонта…
Сварог довольно долго водил трубой, пытаясь привязаться к
перечисленным Шедарисом ориентирам. Поймал место. У самого горизонта четко
выделялись на зеленой равнине синие крапинки. Они двигались, они порой
отбрасывали мгновенные, ослепительные солнечные зайчики – так сверкает солнце
на стволах мушкетов и отполированных рокантонах, так сияет только амуниция
отборных гвардейских полков, начищенная с особым рвением и шиком…
Сварог прикинул расстояние и махнул рукой, опустив трубу:
– Даже галопом до берега – не менее получаса. До них лиг
пятнадцать, и галопом они не смогут, кони наверняка устали…
– Не в том дело.
– А что тебе не нравится?
– Тебе не кажется, что они идут очень уж
целеустремленно? – спросил Шедарис, наедине всегда называвший Сварога на
«ты». – Прямо по нашему следу, сдается…
– Собаки? – предположил Сварог без всякой уверенности.
– Хотелось бы думать… Только не похоже, командир. Что-то не
слышал я про собак, натасканных на следы подков. Которых к тому же и понюхать
не довелось.
– Действительно…
– Знал я на Сильване одного лейтенанта. У него для таких
случаев была дощечка, а на дощечке на гвоздике вертелся деревянный барашек. И
эта бяшка всегда показывала лбом на беглецов, в ту сторону, откуда крадутся
неприятельские разведчики, на близлежащее жилье… Ну, без заклинаний в таком
деле не обойтись, конечно, что-то лейтенант знал…
– Он не с ними, случайно? – хмыкнул Сварог.
– Да нет, – серьезно сказал Шедарис. – Случилось
одно жаркое во всех смыслах дельце, сгорели вместе с домом и лейтенант, и
барашек. Один там рылся потом, да где уж, все – в головешки… Может, таких
барашков или иной пакости по свету много разбросано?
– Может, – сказал Сварог с сердцем. – Хороших
вещей на свете всегда мало, а этакой дряни…
Он поднял трубу, на сей раз не в пример быстрее отыскав
синие крапинки. Они почти не увеличились и вряд ли шли галопом, но двигались
столь же целеустремленно. Сварогу поневоле вспомнился глорх-болтун и
собственные следы, тут же высвечивавшиеся в виде черных аккуратных отпечатков…
– Ну, если они и в Хелльстаде не отцепятся… – начал он,
спохватился и умолк.
– Ну что ты, командир, как истеричная дама, –
усмехнулся Шедарис одним ртом. – Ясно же, что идти нам непременно через
Хелльстад, все настроились, не боись…
– Пошли, – сказал Сварог и стал спускаться с холма.
Шедарис ничуть не удивился возникшему из воздуха пароходу –
равнодушно, привычно протопал по сходням и надолго прилип к ракетной установке,
поворачивая ее во все мыслимые положения, опуская и поднимая замки.
Тетка Чари пребывала на мостике в полном одиночестве,
поворачивая вентиляционные трубы, напоминавшие кобр с раздутыми капюшонами.
– Это вы зачем? – спросил Сварог.
– Ох… Вы ж говорили, что умеете управлять этой посудиной.
– Штурвал крутить смогу, – сказал Сварог. – И
знаю, где что дергать у машины.
– То-то и оно… Трубы надо поворачивать по ветру, чтобы не
загасило топку…
Сварог сконфуженно пожал плечами – ну да, обретенные
магическим путем знания порой зияли пробелами, можно мгновенно обучиться
стрелять из пулемета, но нельзя мгновенно стать опытным стрелком… Спохватился:
– А где принцесса? И Бони?
– Я их погнала вниз. Пусть пошуруют, пока не разведем пары.
– Ох… Бони еще ладно…
– А что? Девка крепкая, с охоты не вылезает, и откормлена
лучшими харчами. Вчера на нас с Шегом на ферме, где ночевали, чуть не до утра с
потолка пыль сыпалась. Их высочество с графом на втором этаже расположились, а
мы, как легко догадаться, на первом…
– Нет у вас почтения к аристократии, – грустно сказал
Сварог.
– Голубчик, мы у Инбер Колбта герцога по доске за борт
отправили. Спровадили, только пузыри пошли, в точности такие, как от простого
народа бывают…
На палубе появились Бони и Делия, густо припорошенные
угольной пылью.
– Простите, принцесса, обстоятельства… – сказал Сварог,
пытаясь не рассмеяться.
Делия бросила с великолепной небрежностью:
– Я нахожу, что попасть пикой в кабана на всем скаку гораздо
легче, нежели углем в неподвижную топку… Не удручайтесь, милорд. Было очень
романтично.
