– И вашим будущим биографам не придется высасывать из пальца
колоритные детали, – сказал Сварог, откровенно улыбаясь. – Идите
переодевайтесь, господа. Отваливаем.
Минут через пять все уже щеголяли в зеленой с черными
рукавами форме ганзейских моряков. Сварог сдвинул на затылок твердый кожаный
лангнлатан с медным гербом Ганзы и золотым капитанским шитьем, приосанился и
гаркнул:
– Самозванцы, вперед!
Бони с Шедарисом убрали сходни, перешли на нос и налегли на
брусья кабестана. Заскрежетала цепь, из воды показался новехонький якорь,
течение стало понемногу разворачивать корму, относя пароход от берега.
– Куда? – спросила тетка Чари.
– Вниз по реке, – сказал Сварог. – До границы
Вольных Майоров рукой подать, и если нам там устроили западню, мы это быстро
обнаружим…
Тетка Чари прокричала команду в воронку. Колеса дрогнули,
пошли на первый оборот, плицы замолотили по воде, слегка забеспокоились лошади
– и «Принцесса» величаво (как хотелось думать Сварогу) двинулась вниз по реке.
В лицо повеяло прохладным ветерком, и в жизни словно бы прибавилось смысла –
вода всегда ассоциируется со свободой, на воде не бывает шлагбаумов и волчьих
ям, хотя засад хватает…
– Вообще-то декорации довольно идиотские, – сказала
тетка Чари, ловко перехватывая пузатенькие рукоятки штурвала. – Ганзейская
посудина, везущая десяток лошадей под седлами военного ронерского образца…
Впрочем, чего только ганзейские корыта не возят, мы однажды перехватили одно с
породистыми кошками в клетках, груз с Сильваны для знатных дам. Пришлось забрать
судовую казну и отпустить восвояси. Кошечки, конечно, стоили больших денег, да
везти их, чтобы продать, – вовек потом от шуток не отмоешься…
– Нам бы только не встретиться с настоящими
ганзейцами, – сказал Сварог задумчиво. – Выйдут лишние хлопоты. Те,
кто нас ловит, и так опознают под любой маской, сдается мне…
– Почему вы так решили? – спросила Делия. Сварог
ответил вопросом:
– У вас в последнее время не было ощущения, что во дворец
запустило коготки постороннее колдовство?
– Нет, – после короткого молчания ответила она. –
До этой проклятой ночи ничего подобного…
Сварог сердито фыркнул, но тут же вспомнил, что и люди
Гаудина, которых не могло не быть во дворце, ни о чем подобном не доносили. Что
Гаудин представления не имел о принцессе-подменыше.
– Вот разве что серебряная комната… – неуверенно сказала
Делия.
– Какая? – насторожился Сварог на всякий случай. –
Что с ней?
– Весь последний месяц в покоях отца обкладывали серебром
одну небольшую комнатку. Потолок, пол, стены, внутреннюю сторону двери. Сначала
прикрепили тонкие каменные плитки, и не из простого камня, а уж на них
укладывали серебряные пластины. На клею из Гарамы. Никто не знает, что туда
намешивают гарамцы, но клей – вечный… А окно заплели сеткой из серебряной
проволоки, в три слоя, отстоящих друг от друга довольно далеко – там глубокий
проем, стены толстенные. Старая часть дворца… Серебряные пластины чуть ли не в
джайм толщиной. И это странно.
«Еще бы, – мысленно согласился с ней Сварог. –
Чтобы защититься от нечистой силы, хватит и тонюсенького слоя, достаточно
просто-напросто посеребрить стены, как серебрят рукояти мечей для небогатых
дворян и медную посуду для тех, кто не в силах позволить себе большего, а марку
держать хочет. Гальванопластики здесь, понятно, не существует, но сусальное
золото и серебрение – не тайна как для честных ремесленников, так и для
фальшивомонетчиков. Мудрит что-то Конгер. А с ума он не сошел и всегда знал
точно, чего хочет. Чего он хотел на этот раз?»
– А камень был какой? – спросил он.
– Бельзор. Непонятно…
Тетка Чари присвистнула. Сварог растерянно кивнул:
– Действительно…
Бельзор – еще одна разновидность чудо-камней, добываемых на
Островах. Добывают его горняки с заткнутыми ушами, и на тамошние прииски с
превеликой охотой берут глухих, потому что люди с нормальным слухом долго не
выдерживают, несмотря на высокую плату и хитромудрые затычки для ушей…
Бельзор именуют «орущим камнем». Невидный, темно-коричневый
с редкими белыми крапинками, мягкий и слоистый, как слюда. Этот минерал был бы
совершенно бесполезным, не надели его природа преудивительнейшим качеством.
Чтобы высечь из кремня искры, нужно скребнуть по нему железом. Чтобы бельзор
издал дикий поросячий визг, достаточно чиркнуть по нему ногтем.
Никто не знает, почему так получается, это самый обычный
камень. Должно быть, и Творец любит порой пошутить. Или создавал этот камень с
дальним расчетом, неисповедимым для смертных… Легко понять, что работающие с
бельзором мастерские располагаются за городской чертой – никаких официальных
предписаний на сей счет нет, но любой, вынужденный жить по соседству с таким
заведением, подожжет его через неделю и непременно будет оправдан в суде…
– Значит, ваш папаша хочет там устроить сокровищницу, –
сказала тетка Чари. – Только и всего. Где же еще применяют бельзор, как не
в «денежных комнатах»?
– У нас прекрасная сокровищница, – покачала головой
Делия. – Прадед достроил. Она и без того выложена бельзором, за девяносто
лет туда ни один вор не смог забраться. Правда, дедушкин министр финансов украл
пару миллионов – но путем махинаций с документами, а это совсем другое…
– Интересно, что ваш дедушка с ним сделал? – фыркнул
Сварог.
– Шкуру содрал, конечно, – безмятежно сказала
Делия. – Дедушка был крут.
– Содрал в прямом смысле или в переносном?
– В обоих. Так что не удивляйтесь, милорд, моей стойкости в
борьбе с невзгодами. У меня великолепная наследственность. Кто-то из первых
Баргов, кажется Могарек, месяц прятался в лесной хижине, питаясь сырыми зайцами
и молодым крыжовником, но своего часа дождался и столицу отвоевал назад… Но
все-таки, как вы думаете, зачем отцу такая комната?
– Я вижу единственное объяснение, – сказал
Сварог. – Ему нужна была комната, где в стене не проделаешь незаметно
дырочку.
– Это и так ясно, – пожала плечами Делия. – Но
зачем?
– Чтобы не просунули трубочку, не прыснули ядом…
– Глупости, – сказал она. – Отыщется сотня случаев
подсунуть яд проще и незаметнее… Странно…
– А знаете, что лично мне кажется странным? – спросила
вдруг тетка Чари.
– Что?
– Полнейшая пустота на реке. Ни единого суденышка.
– Этот чертов шаррим…
– Шаррим, между прочим, не должен распространяться на
середину реки, поскольку там – нейтральные воды. Мы – на самом кратком речном
пути, соединяющем закатный и несходный берега континента. Обычно здесь не
протолкнуться от иностранных судов. Раз двадцать приходилось проплывать по Аки
и Рону и всегда стоит чуть ли не толчея… А сейчас – пусто, словно проплыл
Великий Кракен. Или согласно девятому параграфу Кодекса о речном судоходстве
перекрыты ронерские границы. Особые условия, дающие право на исключения… – Она
повернулась к Бони. – Ступай-ка ты, соколик, в кочегарку. Посиди там,
вдруг понадобится выжать полный пар. А с пулеметом и командир справится.
