– Нет! – в третий раз ответил Матвей. – Коррекция реальности, как и политика, – слишком грязное дело, я в этом убедился. История человечества не сохранила имени человека, пришедшего в политику или к власти с чистыми руками и не замаравшего их впоследствии. Наверное, это принципиально невозможно в нашей «запрещенной реальности». Но я не хочу экспериментировать с такими понятиями, как честность, совесть, этика, мораль, вера и любовь. Я вообще не хочу предлагать миру свое видение и точку зрения на положение вещей. Каждый из потомков Инсектов волен сам выбирать свой путь. Вы меня поняли?
– Конечно, идущий, – поклонился Бабуу-Сэнгэ, перестав излучать благожелательность. – Я уважаю чужую точку зрения, даже если она противоречит моей. Но вы упускаете из виду одно обстоятельство. В этом мире именно Союзы Неизвестных реализуют законы реальности, и это высший Закон! Любой, кто не подчинится ему…
– Не стоит продолжать, настоятель, – улыбнулся Матвей. – Вы просто не в курсе последних событий. Я, Посвященный II ступени Внутреннего Круга, с этого момента являюсь реализатором Закона обратной связи земной реальности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Союзу Девяти придется пересмотреть свои планы вмешательства в жизнь страны. А теперь дайте нам пройти. Мне не хотелось бы применять Силу, которая мне дана.
Кардиналы обменялись взглядами. Бабуу-Сэнгэ поклонился, пытаясь сохранить достоинство, отступил. И тотчас же пейзаж Земли стомиллионолетней давности исчез. Вокруг расстилалось поле рыковского «аэродрома» с грудой обломков на месте ангара и взорванными бронеколпаками.
– Поднимите Балуева, – кивнул на лежащего ничком Василия Матвей, перевел взгляд на Кристину. – Забери Стаса, сомлел, наверное, парень.
Не обращая внимания на молча стоявших кардиналов и стягивающихся к ним уцелевших охранников, Самандар и Горшин подхватили и понесли Василия к «Понтиаку», пробитому пулями в нескольких местах, уложили на заднем сиденье машины, и Парамонов принялся приводить его в чувство. Кристина вынесла на руках Стаса, села на переднее сиденье, усадив мальчика на колени.
– Уля, садись. Вахид Тожиевич, за руль.
Невозмутимый Самандар занял место водителя, включил двигатель.
– А вы?
– Мы за вами.
«Понтиак» развернулся, медленно покатил к воротам. Матвей кивнул Тарасу на «Форд-Универсал», на котором приехал с Кристиной, и они, не оглядываясь, пошли к выходу с базы. Не оглянулись они даже тогда, когда один из телохранителей Юрьева поднял автомат, собираясь дать очередь им в спину, и упал с дырой в голове. Снайпер горшинского мейдера свое дело знал крепко.
Тарас дал отбой группе поддержки, сел в машину первым. Спросил, когда база Рыкова осталась позади:
– Блефовал?
– Почти что и нет, – ответил наполненный каким-то новым внутренним покоем Матвей. – Я действительно Посвящен… но положение наше от этого легче не становится. Бабуу не из тех людей, кто терпит неудачу и не мечтает после о реванше. Он поднимет весь Союз, прибегнет к помощи других Союзов, и мы или исчезнем, или будем сотрудничать с ним.
– Даже несмотря на помощь Хранителей?
– На помощь эгрегора Хранителей, а это, брат, совсем иное качество.
– Что ты предлагаешь?
Матвей не ответил, догоняя «Понтиак». Посигналил, остановился у обочины шоссе, подошел к окошку водителя, вглядываясь в лица сидящих.
– Ну как вы тут?
– Спит, – погладила голову Стаса Кристина.
– Улетел он далеко, – повернул лицо к Матвею Иван Терентьевич, имея в виду Балуева, – но мы с Ульяной его вытащим. Очень интересный случай, как врач говорю. Он отбил пятьдесят процентов мощности пси-импульса, которым его наградили кардиналы! Представляете, какой у него резерв?
– Мне ли не знать? – улыбнулся Матвей, кивая на сидевшего во второй машине Тараса. – Когда-то мой резерв разбудил Граф, теперь я попробую проделать то же самое с Васей.
– Господа, не до лирики, – проворчал Самандар. – У меня ощущение, что нас не оставят в покое.
– Извините, Вахид Тожиевич, – спохватился Матвей. – Я вас даже не поблагодарил за помощь. Честно говоря, я не рассчитывал на вас… ни там, в МИРе, ни здесь… извините. Но вы появляетесь каждый раз так вовремя, что не восхищаться нельзя! Спасибо.
– Да, – с раскаянием проговорила Ульяна, нагнулась вперед и поцеловала Самандара в щеку. – Это награда. Я тебя люблю, Вахид.
Матвей поймал выразительный взгляд Парамонова и с улыбкой в душе подумал: хорошо, что Василий не слышал этого признания. Ульяна говорила свое «я люблю тебя» по-дружески, не имея в виду более глубоких чувств, но Балуева эта фраза могла ранить серьезно.
– Поехали.
– Куда?
– Пока в Строгино, там у меня теперь есть квартира, о которой не знает никто, запечатанная печатью Метатрона. Там мы с вами и попрощаемся.
– Почему? Как это – попрощаемся?! – всполошилась Ульяна.
– Поговорим на месте. Я поеду впереди, не отставайте.
Матвей сел за руль «Форда», обогнул «Понтиак» и дал газ.
– Хочешь испытать тхабс? – поинтересовался Тарас безразличным тоном, глядя вперед на дорогу.
– Хочу прекратить это безобразие с играми иерархов, – ответил Матвей.
– Я с тобой.
– Само собой разумеется.
Горшин поглядел на дышащее спокойствием лицо Соболева и не выдержал – улыбнулся. Впервые за последний месяц их знакомства.
Глава 37
«ПОПУГАЙТЕ ЕГО НЕМНОГО…»
Рыков не захотел встретиться с Бабуу-Сэнгэ на его территории, то есть на квартире, принадлежащей Союзу, поэтому координатор принял решение навестить кардинала на работе, выбрав неофициальную контору, то есть «чистилище». Герман Довлатович имел с десяток квартир, разбросанных по всей Москве, которые он использовал в качестве явок, складов, рабочих кабинетов и «домов отдыха». В одной из них, с видом на Кремль со стороны Софийской набережной, и встретились самые могущественные деятели страны, о влиянии которых не догадывались ни действующие руководители государства, ни многочисленные спецслужбы.
После ухода компании Соболева с территории рыковской базы под Шереметьевом Бабуу-Сэнгэ не удалось выяснить отношения с Германом Довлатовичем. Оба чувствовали себя уязвленными, хотя и по разным мотивам, были озадачены и в присутствии Юрьева, также шокированного случившимся, устраивать «разбор полетов» не стали.
Утром же следующего дня координатор Союза Девяти связался с остальными кардиналами, попросил их (что было равносильно приказу) срочно собраться в Москве и лишь после этого позвонил Рыкову.
Квартиру комиссара «чистилища», ставшего теперь его лидером после ухода Завьялова, охраняли «гвардейцы» личного рыковского манипула, новейшие электронные системы и, кроме всего прочего, магическая «печать отталкивания», что говорило о серьезном беспокойстве Германа Довлатовича о своей безопасности. Бабуу-Сэнгэ мог бы без особого напряжения пройти все эти кордоны, но не стал этого делать, предпочитая не афишировать свои возможности.
