Они с Олафом вошли в комнату. Эдуард не стал доставать
пистолет. Здесь их уже и так было слишком много. Мне в голову пришла здравая мысль.
- Дольф, эта вампирша воздействовала на меня, хотя на мне
тоже был крест. Она делает твои чувства сильнее. Ты ненавидишь вампиров, и она
подкармливает это чувство. Реквием ревнует к Жан-Клоду, и она усилила это
чувство.
- Со мной все в полном порядке, - упрямо произнес Дольф.
- Вы готовы пристрелить безоружного гражданского, - заметил
Эдуард со все тем же своим маскировочным акцентом. - Это хорошо или все же
плохо, лейтенант?
Дольф нахмурился, и дуло пистолета дрогнуло.
- Он не гражданский.
- На сей раз, - сказал Эдуард, - я с вами согласен, но
официально он - гражданин, и имеет соответствующие права. Если убьете его,
попадете под суд. Если уж вам так охота пристрелить какого-нибудь вампа, то
почему бы не найти такого, кто нарушает закон? Теряйте свой значок, спасая
беззащитных граждан от кровососов, решивших ими перекусить. Это еще можно
пережить.
Панибратские интонации в голосе Эдуарда густели с каждым
словом. А еще он незаметно проходил вглубь комнаты. Олафу он жестом показал
оставаться у двери, после чего подкрался поближе к Дольфу. Тот, судя по всему,
даже не заметил этого. Он просто стоял, хмурясь, словно прислушивался к
чему-то, что другие не слышали. Его крест продолжал сиять. Дольф потряс
головой, словно пытаясь избавиться от надоедливого насекомого. Его пистолет
опустился дулом в пол, и Дольф поднял взгляд. Крест потух, хотя он изначально
светился далеко не так сильно, как должен бы. Такое ощущение, что силы Мерсии,
чем бы они ни были, почему-то не действовали на освященные предметы, как положено.
Дольф первым делом взглянул на Эдуарда.
- Я уже в норме, маршал Форрестер.
Тот улыбнулся улыбкой Теда и сказал:
- Если не возражаете, лейтенант, я бы предпочел, чтобы вы
покинули комнату.
Дольф кивнул, после чего поставил пистолет на предохранитель
и передал его рукояткой вперед Эдуарду. Лицо последнего отразило всю степень
его удивления. Я и сама не пыталась скрыть шок. Копы не отдают оружие
добровольно, тем более Дольф… Эдуард взял пистолет.
- Вас все еще что-то беспокоит, лейтенант Сторр?
- Сейчас нет, но если та вампирша смогла добраться до меня
один раз, даже несмотря на крест, то что ей помешает сделать это еще раз? Я же
едва не пристрелил его. - Дольф махнул большим пальцев в сторону Реквиема. - Я
хотел бы поговорить с маршалом Блейк наедине.
Эдуард, изобразив на лице крайнюю степень сомнения,
произнес:
- Не уверен, что это хорошая идея, лейтенант.
- Нам нужно поговорить, - сказал Дольф, бросив на меня
взгляд.
- Не наедине, - возразил Реквием.
Дольф даже не обернулся в его сторону, не отводя от меня
злой взгляд своих темных глаз.
- Анита.
- Дольф, эта вампирша хочет меня убить. Ты, даже безоружный,
сильнее меня. Я бы предпочла, чтобы при нашем разговоре кто-то присутствовал.
- Не он, - категорически заявил Дольф, указав на Реквиема.
- Ладно, кто-нибудь другой.
Дольф перевел взгляд на Эдуарда.
- Кажется, ты чувствуешь к ним то же самое.
- Да уж, теплых чувств я к ним не питаю, - ответил Эдуард, и
добродушный тон его при этом сменили другие интонации.
- Ладно, оставайся. - Он глянул на Олафа и людей,
столпившихся за ним в коридоре. - Только маршалы.
Эдуард сказал что-то Олафу, и тот согласно кивнул, после
чего попытался закрыть дверь. Дольф тут же нахмурился.
- Нет, вампир тоже должен выйти.
- Его зовут Реквием, - сказала я.
Реквием сжал мою руку и одарил одной из своих редких улыбок.
- Я не обижаюсь, моя вечерняя звезда. Он ненавидит меня за
то, что я есть, и в этом он не одинок. - Подняв мою руку к губам, он запечатлел
на ней поцелуй, после чего, подняв с пола плащ, направился к двери.
Пройдя мимо Дольфа, он остановился почти у дверей, рядом с
Эдуардом, но обернулся именно к Дольфу.
- Я в Смерть бывал мучительно влюблен, Когда во мраке слушал
это пенье, Я даровал ей тысячи имен, Стихи о ней слагая в упоенье.
- Ты мне угрожаешь? - холодным голосом спросил Дольф.
- Не тебе, - сказала я. - Не думаю, что это угроза.
- Тогда что он этим хотел сказать?
- Он цитирует Китса. «Ода соловью», кажется, - пожала
плечами я.
Реквием взглянул на меня, затем кивнул, что было больше
похоже на поклон. Он не отвел чересчур настойчивого взгляда, и мне пришлось
приложить усилие, чтобы выдержать его.
- Мне все равно, что он цитирует, Анита. Я хочу знать, что
он этим хотел сказать.
- Он хотел сказать, - протянула я, глядя в голубой омут
глаз, - если я правильно поняла, что он почти хотел, чтобы ты спустил курок.
Реквием снова поклонился, широким, стремительным движением,
включив в представление и плащ. Жест был милым, изящным, выгодно подчеркнувшим
и фигуру, и волосы - всего его. Но от него мое горло сжалось, а желудок заныл.
Да, желудку это пришлось не по душе, и я поморщилась.
Реквием накинул плащ и опустил капюшон. Прежде чем выйти, он
обратил свое прекрасное лицо с самыми голубыми в мире глазами ко мне, и
произнес:
- Мне снились рыцари любви, Их боль, их бледность, вопль и
хрип: La belle dame sans merci*. Ты видел, ты погиб! {*Прекрасная дама, не
знающая милосердия (франц.).}
Дольф посмотрел на меня, затем снова на вампира. Реквием
выскользнул за дверь, весь темнота и меланхолия. Дольф вперил свой взгляд в
меня.
- Думаю, он тебя недолюбливает.
- Думаю, проблема не в этом, - возразила я.
- Он хочет раскрыть карты, - заметил Эдуард от двери, где
стоял все это время, прислонившись к косяку. Так он расслаблялся только тогда,
когда притворялся Тедом Форрестером.
- Нечто вроде того, - кивнула я.
- Ты его трахаешь? - спросил Дольф.
Я ответила ему взглядом, какого заслуживал подобный вопрос.
- Это не твое чертово дело.
- То есть, «да», - сказал он, лицом выражая неодобрение. Я
злобно на него уставилась, хотя делать это на больничной койке, будучи
прицепленной к капельницам, было сложновато. Все это заставляет почувствовать
себя такой беззащитной. Сложно корчить из себя крутую, когда ты ранена и слаба.
- Я сказала именно то, что хотела, Дольф.
- Ты начинаешь защищаться только тогда, когда ответ
положительный, - заявил он. Неодобрение постепенно перерастало в раздражение.
