- Реквием. Жан-Клод меня вызвал.
Лизандро бросил на меня вопросительный взгляд. С секундным
опозданием я поняла, что он ожидал моего решения, и мое уважение к нему резко
возросло. Мне не очень-то хотелось видеться сегодня с Реквиемом. Я все еще
пребывала в растерянности от того, что он недавно был добавлен в мое «меню». Но
он сам родом из Англии, а значит, совсем недавно видел Арлекина собственными
глазами. Его знания нам могут пригодиться. Этим я себя успокаивала, кивком
разрешая впустить в кабинет Реквиема.
Глава 7
Реквием в черном, в тон волосам, длинном плаще с капюшоном,
бесшумно проскользнул в комнату. Из всех знакомых мне вампиров один он одевался
подобным образом.
Следом за ним вошел Байрон, держа полотенце так, словно в
нем что-то было завернуто. С того момента, как я его в последний раз видела,
одежды на нем не прибавилась. Из-под набедренной повязки там-сям торчали смятые
купюры. Он широко ухмыльнулся мне:
- Приветик, душенька.
- Приветик, Байрон.
Он всегда разговаривал как персонаж старого британского
кино: в его речи изобиловали всякие «милочки» и «душеньки». Я не принимала
этого близко к сердцу, потому что так он обращался ко всем подряд. Он встряхнул
полотенце над диваном рядом со мной, и оттуда посыпались деньги.
- Удачный вечер, - прокомментировал Натаниэль.
Байрон согласно кивнул и принялся добывать деньги из-под
своей повязки.
- Жан-Клод во время моего выступления использовал свой
сладкий-сладкий голос. Собравшиеся сегодня простофили совсем разомлели от
этого.
Он сбросил повязку, и на пол спикировало еще несколько
банкнот. Обычно я возражала против того, чтобы кто-то разгуливал голышом в моем
присутствии, но они ведь стриптизеры. Спустя какое-то время прекращаешь
обращать на наготу внимание, иначе тебе просто нечего делать в клубе. К тому же
для танцоров она не означала того, что предполагала в нормальном мире. В основе
стриптиза лежит иллюзия, будто клиенты могут поиметь стриптизеров - но это
только иллюзия секса, не реальность. Сие понимание пришло ко мне не сразу.
Байрон принялся вытирать полотенцем трудовой пот. В какой-то
момент он поморщился, а потом повернулся, чтобы продемонстрировать свежие
царапины чуть выше задницы.
- Цапнула меня сзади в самом конце представления, -
пожаловался он.
- На халяву, или оплатила отдельно? - уточнил Натаниэль.
- На халяву.
У меня, наверное, был озадаченный вид, потому что Натаниэль
пояснил:
- На халяву - это когда клиентка тискает, царапает или еще
чего, а мы даже не знаем, кто именно это сделал, так что они за это не платят.
- О, - только и сказала я, потому что ничего другого в
голову не пришло. Мне не нравилось смотреть на то, как моих бой-френдов лапают
посторонние тетки. Вот еще одна причина, по которой я здесь нечасто появляюсь.
- Вечерняя звезда, предвестница любви, Так близко от меня,
но не подарит и улыбки, - так поприветствовал меня Реквием. Для него это
характерно, хотя цитаты иногда меняются. В последнее время он взял за привычку
называть меня «вечерней звездой».
- Знаешь, а я выяснила, откуда эта цитата. «Потерянный рай»
Джона Милтона. Я не знаток, но по-моему, таким поэтичным способом ты пытаешься
выразить недовольство.
Он скользнул ко мне, стараясь не дать плащу распахнуться,
так, что из-под него виден был только правильный овал лица, обрамленный
ван-дейковской бородкой и бакенбардами. Единственным цветовым пятном в его
облике была головокружительная синева глаз - самый сочный, глубокий оттенок
между светло- и темно-голубым, какой я когда-либо видела.
- Я знаю, кто я для тебя, Анита.
- И кто же? - полюбопытствовала я.
- Еда, - он наклонился, чтобы меня поцеловать, и я повернула
лицо так, чтобы поцелуй пришелся не в губы, как он прицеливался, а в щеку. Он
не стал настаивать, и поцелуй вышел нейтральным, как поцелуй любимой тетушки.
Но ведь я сама захотела, чтобы вышло именно так. Я сама отвернулась, так почему
же меня так задело то, что он просто принял отказ и не попытался добиться
чего-то большего? Я не хотела, чтобы он таскался за мной усерднее, чем обычно;
я ясно ему дала это понять. Так почему же, черт возьми, меня так задело то, что
он удовольствовался поцелуем в щечку? Одному богу известно, ибо у меня нет
соображений по этому поводу. Я злилась на Натаниэля из-за того, что он многого
от меня требует, и нетребовательность Реквиема меня отчего-то не устраивает.
Иногда я сама себя не понимаю.
Реквием плавным движением отступил к свободному стулу и
устроился на нем так, чтобы плащ полностью прикрывал тело, и только кончики
черных ботинок торчали из-под него.
- Отчего ты хмуришься, моя вечерняя звезда? Я ведь сделал
так, как ты хотела, разве нет?
Я безуспешно попыталась не хмуриться еще сильнее.
- Ты меня достал, Реквием.
- Почему? - просто спросил он.
- Просто «почему», безо всякой поэзии?
Натаниэль погладил меня по плечу, одновременно напоминая о
своем присутствии и стараясь не дать мне завязать перепалку. И то, и другое
сработало, поскольку я прикрыла глаза и принялась считать до десяти. Не знаю,
почему Реквием так действовал мне на нервы в последнее время. Он был одним из
моих любовником. Он был пищей. Но мне это не нравилось - ни то, ни другое. В
постели он неплох, но… всегда создавалось такое впечатление, словно, что бы я
ни делала, этого для него недостаточно, что он хочет от меня чего-то другого.
От него исходило постоянное невысказанное давление. Знакомое чувство, но, пока
у вас с мужчиной не сложилось серьезных отношений, такое давление от него не
заслуживаешь, и не отвечаешь на него. Реквием был пищей, был моим любовником, и
был у Жан-Клода третьим в иерархии. Я пыталась с ним подружиться, но секс все
непоправимо испортил. Наверное, если бы не секс, мы смогли бы стать друзьями, а
так… мы не были ни друзьями, ни парой. Да, мы были любовниками, но… я не знаю,
как выразить то, что встало между нами, но оно существовало, и было похоже на
ноющую боль в старой ране, которую ты давно считал затянувшейся.
- Ты сказала, что «устала от постоянного цитирования
поэзии». Вот я и тренируюсь говорить нормально.
- Помню, - кивнула я. - Но мне кажется, что тебе со мной
плохо, и я не знаю, почему так.
- Ты пустила меня в свою постель. Я снова смог насладиться
ardeur’ом. О чем еще может мечтать мужчина?
- О любви, - ответил Натаниэль.
Реквием бросил взгляд на сидящего за мной мужчину. В глазах
вампира вспыхнул голубой огонь - злость, сила. Реквием имел обыкновение прятать
их, но я это уже видела. Мы все видели.
- Где двое осмотрительны, там любовь слаба - Любил ли тот,
кто полюбил не с первого взгляда?
