- Не знаю, кого ты цитируешь, - заметил Натаниэль, - но
Анита не влюбляется с первого взгляда; по крайней мере, в моем случае это было
не так.
- «Герой и Бедняк» Кристофера Марлоу, - поведал Байрон,
сидевший спиной ко второму вампиру. Все это время он пересчитывал заработанное
нелегким трудом. - Он считает себя неотразимым и не может понять, почему ты его
не любишь.
- Не искушай меня, Байрон. Мой гнев ищет только мишени, -
процедил Реквием.
Байрон повернулся к нему с зажатой в руке пачкой уже
пересчитанных банкнот.
- Я могу противостоять всему, кроме искушения, - сказал он
бросил хитрый взгляд в мою сторону. - Он ненавидит, когда ему отвечают
цитатами.
- С какой бы целью ты это ни сказал, ты перестарался,
Байрон, - низким, наполненным угрозой голосом произнес Реквием.
- Моя цель… - протянул Байрон, и на мгновение в его серых
глазах маленькой яркой молнией вспыхнула сила. Он положил деньги на
лакированный кофейный столик и повернулся к Реквиему. - Хотел бы я иметь тот
бойкий язычок, Что позволяет говорить, не выдавая цели.
Он уселся на колени Натаниэлю, причем ноги его оказались на
коленях у меня.
Натаниэль почти машинально обнял его, после чего посмотрел
на меня. Взгляд спрашивал: «Что происходит?», но так как я и сама не знала, то
ответить не смогла. Как будто мы оказались в гуще непредвиденной схватки. Руки
я держала на весу над голыми ногами Байрона. Да, я научилась игнорировать
наготу, но не тогда, когда кто-то голышом сидит на коленях у моего бой-френда,
а частично и на моих. Видимо, не настолько еще хорошо я умею не обращать на это
внимания.
- Что происходит? - поинтересовалась я, осторожно
пристраивая руки на голые ноги Байрона: держать их в воздухе было бы глупо.
Если бы он сидел у меня на коленках, я бы, пожалуй, просто спихнула его. Но,
что бы тут не происходило, Натаниэль тоже был в это вовлечен, а значит, надо
думать, прежде чем действовать. Хотя, конечно, действовать куда как легче, к
тому же это отнимает куда меньше времени, нежели раздумья.
- Спроси Байрона, - сказал Реквием. - Лично я не представляю
себе, что он хочет этим сказать.
Я погладила Байрона по ноге и спросила:
- Зачем ты расселся у нас на коленях?
Байрон обвил руками плечи Натаниэля и прижался лицом к его
лицу. Затем покосился на меня, причем взгляд этих серых глаз заставил меня
поежиться. Не от страха, а оттого, что взгляд был откровенно сексуальным. На
лице прижатого к Байрону Натаниэля было слегка озадаченное выражение.
Бесстыдный взгляд Байрона заставил меня выскользнуть из-под его ног и подняться
с дивана.
- Не знаю, что это за игра, Байрон, но мы с Натаниэлем не
хотим в нее играть.
Байрон соскользнул с колен Натаниэля и устроился у него под
боком, так, чтобы я хорошо видела обоих. Это уже было похоже на серьезное
заигрывание. Байрон всегда заигрывал, но чаще всего непреднамеренно, скорее, по
привычке. В том, как он смотрел сейчас, не было ничего непреднамеренного.
Он медленно провел рукой вдоль шеи Натаниэля, а затем вдруг
резко схватил его за косу. Схватил и потянул так, что Натаниэлю пришлось
выгнуться назад под таким углом, что должно было быть больно. Он часто и тяжело
задышал, я могла видеть, как бьется пульс у него на горле.
Пистолет неведомым образом оказался у меня в руке. Я не
помнила, как доставала его. Мой собственный пульс отбойным молотком стучал в
висках. Вот что значат годы практики - пистолет был нацелен точно в лицо
Байрону. Он все еще пристально на меня смотрел, не отводя серых глаз, с
серьезным выражением, в котором, однако, не было ничего угрожающего. Я не
знала, что происходит, но как бы там ни было, если мне ничего не объяснят,
кое-кому придется ой как туго.
- Отпусти его, - сказала я ровным голосом, спокойно целясь
ему в лоб. Я почувствовала, что Лизандро отделился от двери и направился к нам.
Не знаю, хотела ли я его вмешательства, да и была ли в этом необходимость.
- А он не хочет, чтобы я его отпускал, верно, Натаниэль? -
Байрон произнес это очень осторожно, успокаивающе, словно он только что
осознал, что такие игры могут закончиться плачевно.
Голос Натаниэля прозвучал придушенно из-за ненормального
угла, под которым была выгнута его шея, и силы, с которой вампир держал его за
волосы. Однако слова были следующими:
- Нет, нет, не останавливайся…
Я, наконец, позволила себе бросить взгляд на Натаниэля.
Обычно я не отвожу глаз от того, кого держу на мушке, но от Байрона я не ждала
подвоха. Что бы тут ни происходило, к насилию это, судя по всему, отношения не
имело. Натаниэль вцепился в руку Байрона, но не так, словно пытался остановить
вампира, причинявшего ему боль, а просто для удобства. Однако опустить пистолет
меня заставило не это, а выражение лица Натаниэля.
Его рот был полуоткрыт, неплотно закрытые веки подрагивали,
лицо исказилось гримасой удовольствия. Тело Натаниэля напряглось в предвкушении.
Боль ему явно нравилась, его заводило грубое обращение. Черт подери.
Байрон резко отпустил Натаниэля, почти отбросил. Натаниэль
рухнул на диван, хватая ртом воздух и закатив глаза под все еще подрагивавшими
веками. Его позвоночник выгнулся, голова запрокинулась, и он скорчился в такой
позе у спинки дивана.
Байрон стоял рядом и наблюдал за этим.
- Милочка, это чересчур сильная реакция, - сказал он мне. -
Ты, должно быть, слишком долго им пренебрегала.
И он был прав. Хотелось бы мне с этим поспорить, но он был
чертовски прав. И доказательство этого пренебрежения корчилось сейчас на диване
в чем-то похожем на экстаз, источник которого все еще лежал вне моего
понимания. Мне иногда нравилось пожестче, но такое не вызвало бы у меня
подобной реакции.
Натаниэль, наконец, начал затихать. Глаза у него все еще
были закрыты, а на лице блуждала улыбка. Я впервые со всей ясностью осознала,
что насилие может быть для него сексом, действительно может.
Я взглянула на Байрона:
- И что ты хотел этим сказать?
Я-то уже практически догадалась, что именно он хотел этим
сказать, но черта с два я стану облегчать ему жизнь.
- Ходили слухи, что ты не играешь с мальчиком в доминанта -
подчиненного, но я не мог в это поверить. Нет, правда, разве можно быть с
Натаниэлем и не делать этого? Связывание и подчинение для него - как воздух и
вода.
Я согласно кивнула, после чего выразительно вскинула
пистолет:
- Ты хоть понимаешь, что я едва тебя не пристрелила?
- Понял, когда ты ткнула пушкой мне в лицо, - шутливость
снова исчезла из его голоса, но вскоре он опять улыбался. - Это так заводит.
- Тебе что, действительно в кайф, что я чуть тебя не
пристрелила? - последнюю часть фразы я увенчала коротким смешком, но то был
нервный смех.
