Ответный взгляд Реквиема мог бы убить, не то что заставить
замолчать, но Байрон уже и так был мертв, а мертвецы легче переносят такие вещи.
А может, Байрону уже было все равно.
- Реквием вскоре обнаружил, что мужчины тоже входят в меню,
ведь так было, любовничек? - в голосе Байрона звучала неприкрытая насмешка,
граничившая с ненавистью.
Я уже догадалась, что там произошло; эти двое стали любовниками
после того, как Арлекин изрядно промыл им мозги. А ведь Реквием не имел дел с
мужчинами, и точка. Белль столетиями наказывала его за отказ делить с ними
постель. Отказывать в чем-то Белль - само по себе плохая идея, так что Реквием,
очевидно, был весьма тверд в этом вопросе. Кто-то в Арлекине был хорошим спецом
по части воздействия на эмоции. Чертовски хорошим спецом.
Я сильнее прижала к себе руку Жан-Клода и потянулась к
Натаниэлю. Мне удалось дотянуться до его бедра, и я начала легко его поглаживать.
Оборотни постоянно прикасаются друг к другу, вот и у меня это начало входить в
привычку. Сегодня я не пыталась с ней бороться.
- Лучше тебе никогда не упоминать об этом, - низким и очень
серьезным голосом произнес Реквием.
- Тебя сильно беспокоит то, что у меня с Анитой тоже был
секс? - поинтересовался в ответ Байрон.
Реквием резко вскочил на ноги, отчего его плащ распахнулся,
показывая, что под ним практически ничего не одето.
- Остановись, - приказал Жан-Клод.
Реквием застыл, мерцая сине-зелеными глазищами. Его плечи
подымались и опускались в такт дыханию, словно он только что бегал.
- Я уверен, что вожделение - не единственная эмоция, которую
может внушить Арлекин, - произнес Жан-Клод.
На то, чтобы осознать сказанное, у Реквиема ушло всего
мгновение, после чего он нахмурился и перевел свой пылающий взгляд на нас:
- Наш гнев.
Жан-Клод согласно кивнул.
Свет в глазах Реквиема начал тускнеть, словно их заволокло
туманом.
- Что же нам делать, Жан-Клод? Если они не соблюдают даже
собственных правил, мы обречены.
- Я попрошу о встрече с ними, - ответил Жан-Клод.
- Ты - что? - тонким голосом переспросил Байрон.
- Я попрошу о встрече с ними, - повторил Жан-Клод.
- С Арлекином не ищут встречи, Жан-Клод, - сказал Реквием. -
От них прячутся в кустах, пережидая и молясь, чтобы они прошли мимо. Их не
приглашают к себе.
- Арлекин - вампиры чести. А то, что происходит сейчас,
честным не назовешь.
- Ты сбрендил, - заявил Байрон.
- Ты думаешь, что кто-то один из них нарушает правила? -
тихо спросила я.
- Надеюсь, что так, - ответил Жан-Клод.
- Почему ты на это надеешься? - удивилась я.
- Потому что, если это происходит по общей воле Арлекина, то
Реквием прав - мы обречены. Они поиграют с нами, а потом уничтожат.
- Я не привыкла быть обреченной, - заявила я.
Жан-Клод поцеловал меня в макушку:
- Знаю, ma petite, но ты просто не понимаешь, что за сила
выступает против нас.
- Так объясни.
- Я уже сказал, они - пугало для вампиров. То, чего мы
боимся в темноте.
- Неправда, - не хотела верить я.
- Они дьявольски страшные, детка, - подтвердил Байрон. - Мы
боимся их.
- Пугало для всех вампиров - это Марми Нуар, или Дражайшая
Мамочка, она же - ваша королева. Вот кто действительно пугает вас до чертиков.
Несколько секунд все молчали, а затем Жан-Клод произнес:
- Да, Арлекин боится Повелительницы Тьмы, нашей
создательницы.
- Тьмы боятся все, - добавил Реквием. - Но, если Мать Всей
Тьмы - наш ночной кошмар, то Арлекин - разящий меч тьмы.
- Полностью подтверждаю, милочка, - кивнул Байрон. - Ее
боятся все.
- Так что ты предлагаешь, ma petite?
- Я ничего не предлагаю. Я только говорю, что я стояла во
тьме и чувствовала, как она обволакивает меня, словно черный океан. Она
забралась в мои сны. Я видела комнату, в которой лежит ее тело, слышала ее
голос в своем сознании. Чувствовала привкус жасмина на кончике языка, - тут
меня передернуло, я почти почувствовала, как Мамочка зашевелилась в темноте.
Она лежала в комнате с окнами, за которыми виднелись блики пламени - зрелище,
за которым можно наблюдать бесконечно. Она погрузилась в «сон» так давно, что
никто из вампиров этого теперь не вспомнит. Когда-то я считала, что они с
нетерпением ждут ее пробуждения, но вскоре поняла, что большинство вампиров
боятся Мамочки не меньше, чем я, - то есть, до судорог.
Я чем-то понравилась Дражайшей Мамочке. Заинтересовала ее. И
она воздействовала на меня, находясь при этом за сотни миль. Она сделала так,
что крест вплавился в мою руку. От этого шрама мне не избавиться уже никогда.
- Вспомни демона, и он придет на зов, - предупреждающе
заметил Реквием.
Я кивком согласилась и попыталась думать о чем-то другом. Ах
да, есть у меня одна тема для размышлений.
- Ведь Арлекин - это просто вампиры, так что они подпадают
под действие ваших законов, так?
- Oui.
- Так давайте бороться с ними с помощью закона.
- Что ты предлагаешь, ma petite?
- Они бросают прямой вызов твоей власти. А ведь Совет
запретил Мастерам городов в Соединенных Штатах сражаться, пока закон не
определится, оставить вас в легальном положении, или нет.
- Ты же не предлагаешь нам с ними драться? - спросил Байрон.
- Я предлагаю действовать в соответствии с законами, -
ответила я.
- Как ты не можешь понять, Анита? - сказал Брайан. - Когда
происходят нехорошие вещи, мы обращаемся к Арлекину. Они для нас - нечто вроде
полиции.
- Когда полиция делает нехорошие вещи, она перестает быть
полицией, - ответила на это я.
- Что же она тогда?
- Преступники.
- Ты же не можешь всерьез предлагать нам сразиться с
Арлекином? - недоверчиво переспросил Реквием.
- Я не совсем об этом.
- А о чем же?
Я взглянула на Жан-Клода.
- Что б ты сделал, если бы на нас начал наезжать кто-то
настолько же сильный?
- Я бы связался с Советом в надежде предотвратить свару.
- Так свяжись с ними.
- Я думал, что мы не всем в Совете по нраву, - заметил
Натаниэль.
- Так и есть, но если Арлекин нарушает закон, то эти мелкие
дрязги отступают на второй план, - сказал Жан-Клод.
