- Нам лучше послать и за львами, - сказала Клодия.
Ремус только бросил взгляд в сторону двери. Один из
охранников открыл дверь, но на пороге замешкался.
- Которого?
- Тревиса.
Охранник вышел. Выбор мне не понравился, но из тех
нескольких львов, что у нас есть, Тревис будет получше остальных. Ни один из
окрестных львов меня не привлекал - они были слишком слабыми. А моей львице
нужна была не еда, а партнер. Я старалась этого не допустить, но рано или
поздно она выберет его сама, не спрашивая моего мнения. По крайней мере, так
было в теории. Большую часть моих метафизических упражнений вполне можно
назвать невозможными, так что теории не всегда оправдывались. Никто из нас не
мог предположить наверняка, как дело обернется. Я уселась в объятьях Натаниэля
и попыталась думать о зверях внутри отстраненно. Но Натаниэль был слишком близко,
и запах его кожи чувствовался очень хорошо. Леопардиха вскинула голову и
затрусила вверх по коридору, который вел к боли.
Я вцепилась в руку Натаниэля:
- Я не могу их сдерживать.
Ричард подполз ко мне и поднес руку к моему лицу. Мускусный
запах волка отогнал леопарда, но теперь к свету потянулся волк. Плохо дело.
Тревис прибыл раньше Солидат. Его светло-каштановые кудряшки
растрепались со сна, да и по выражению лица было видно, что он еще не проснулся
окончательно. На нем были хлопчатобумажные пижамные штаны, вот и весь наряд.
Его явно вытащили из постели, не дав времени прийти в себя. Тревис учился в
колледже, и я мельком задумалась, пришлось ли его Рексу, львиному королю,
заставлять его оставаться с нами вместо посещения занятий.
Тревис опустился рядом со мной на колени, никак не
отреагировав на мою наготу. Либо охранник объяснил, в чем проблема, либо он сам
догадался. Сонное лицо начало проясняться, и золотисто-карие глаза засветились
тем живым умом, что наделял его особой проницательностью и придавал своеобразный
шарм. Он протянул мне запястье, и львица заметалась во мне. Тревис, Натаниэль и
Ричард втроем принялись играть в пятнашки с моими зверюшками. Едва одна из них
становилась слишком активной, как они давали мне почувствовать запах других
зверей. Но продолжаться вечно это не могло; скоро мое тело выберет кого-то
одного из них.
Тигрица подошла ближе, а тигра рядом пока не было. Но
мальчики отвлекли меня, подзывая своих зверей, продолжая играть в
метафизическую игру «горячий стул», и стулом в ней была я.
Я ожидала, что тигрица попытается разорвать меня, как
периодически пытались сделать остальные звери, но она сидела тихо, выжидая
чего-то. Волчица, леопард, львица… трое мужчин, попеременно дающие мне
почувствовать их запах… тигрица ждала. А потом произошло то, чего не случалось
с другими зверьми - она начала исчезать, словно гигантская версия чеширского
кота, начала распадаться на части. Я откинулась на руки Натаниэлю и Ричарду, в
то время как Тревис стоял на коленях рядом. Он был близко, но первые двое были
намного ближе. Моя ошибка. Исчезающая тигрица заставила меня потерять
бдительность. Большая ошибка. Леопардиха и волчица кружили друг вокруг друга.
Львица увидела свой шанс и прорвалась мимо них в тот длинный темный тоннель
внутри меня. Волчица с леопардихой так и не оторвались от своего занятия.
Львице на них внимания не обращала. Она просто стремилась стать настоящей.
Ричард поднес к моему носу свое запястье, но было уже
слишком поздно для таких простых мер.
Львица ударилась в мое тело изнутри, словно в стену.
Ощущение было, словно в меня врезался легковой автомобиль. Удар подбросил меня
с пола, вырвал из рук удивленных мужчин. Я свалилась обратно на пол, и они
попытались меня удержать, но было слишком поздно. Львица вытянулась внутри
меня, стараясь полностью разместить свое большое тело. Места не хватало. Я была
слишком маленькой. Львица оказалась в ловушке, в маленькой, темной клетке. Ее
реакция была типичной для зверя: она попыталась вырваться из ловушки. Старалась
когтями и зубами прогрызть себе путь к свободе. Проблема в том, что мое тело и
было той клеткой, которую она старалась сломать.
Я закричала, когда мои мышцы попыталась оторваться от
костей. Пытаешься забыть, как это больно, а затем это снова происходит, и
забыть не получается. Невозможно думать, невозможно существовать - не осталось
ничего, кроме боли.
Меня прижали к полу, кто-то держал меня за запястья. Кто-то
придавил нижнюю часть моего тела. Я открыла глаза и увидела нависшего надо мной
Тревиса. Львица заметалась в растерянности, потому что видела его раньше. Он ей
не понравился. Она его не хотела. Тревис попытался взять мое лицо в руки и
забрать моего зверя в себя, но львица была уже очень близко, и мы с ней
сходились во мнении: Тревис слаб. Мы его не хотели.
И я укусила его, погрузила зубы глубоко в запястье. Львица,
так же, как и я, хотела таким образом его отогнать, но едва его горячая кровь
попала мне в рот, - все, что я могла почувствовать, был лев. Я почувствовала
зверя Тревиса в его крови, и этого оказалось достаточно. С его кровью на губах
я подняла взгляд и вытолкнула львицу прямо в него. Я дала ей то, что ей было
так необходимо. Дала ей тело, способное позволить ей воплотиться. Львица
выскользнула из меня потоком жара и силы, и впечатление было такое, что этот
поток срывает с меня кожу. Я снова закричала, и крик Тревиса отозвался эхом.
Где-то с минуту Тревис молча таращился на меня, а в
следующую секунду будто взорвался, и клочки кожи, мяса и жидкости хлынули на
меня дождем. Надо мной стоял лев, потрясая гривой и пошатываясь, словно даже в
звериной форме испытывал боль. Он издал звук, средний между рыком и стоном, и
упал на пол рядом со мной. Я лежала, чувствуя дикую боль от кончиков пальцев на
ногах до корней волос.
Господи, боль была чудовищной, но постепенно уменьшалась;
боль свербела в костях, но все же стихала. И по мере того, как она покидала
меня, я все отчетливее ощущала, что вся покрыта этой чистой, теплой и липкой
жидкостью, которую выделяют оборотни, когда перекидываются. И, судя по всему,
чем жестче превращение, тем большее ее выделяется. Я отдала свою львицу
Тревису, и хоть он превратился не в нее, получалось так, что она перешла на
время к нему. Боль стихла настолько, что я смогла думать о чем-то другом, и
первой мыслью было, что Хэвен забрал моего зверя и при этом не был так
ослаблен. Черт, ни Натаниэль, ни Мика, ни даже Клей с Грэхемом не были так
разбиты превращением, как Тревис. Тревис был слаб. А мне нужен был кто-то
сильный.
Вскоре мне пришлось беспокоиться о другом, потому что
волчица решила тоже использовать свой шанс. Светлым призраком она побежала
вверх по тоннелю. У меня хватило времени сказать: «Волчица», а затем она
ударила, и я снова скорчилась на полу.
Я потянулась, и Ричард пришел на зов. Он обхватил меня
руками и крепко к себе прижал, в то время как мое тело пыталось разорваться на
части. Ричард сильной рукой повернул мою голову к себе и призвал своего зверя.
Его сила столкнулась с моей, и кровь словно вскипела. Я закричала, пытаясь
сказать ему, чтобы он прекратил. Он наклонился меня поцеловать, а в это время
наши объединенные силы едва не заставляли меня свариться живьем. Я попыталась
вытолкнуть в него свою волчицу, но у меня не получалось. Слишком тяжел был груз
его силы.
