- Ты каким-то образом лишила меня возможности контролировать
свою силу, - напряженным голосом произнес Донован. - Ardeur не только заставил
меня обнажить тело, но и кое-что большее.
Я обнаружила, что все еще могу говорить, несмотря на
охватившее меня ощущение ночного неба, пронизанного лунным светом, хотя зрение,
казалось, раздвоилось, словно видение в моем сознании грозило стать реальнее,
чем лежащий рядом мужчина.
- Моя версия ardeur’a иногда исполняет заветные желания, -
прошептала я в совершенный изгиб ушной раковины, склонившись к его щеке. - А
чего больше всего хочешь ты, Донован Рис?
Он повернулся ко мне, и я заметила, что его глаза все еще
тускло-серые.
- Не быть королем.
Он перевернул меня так, что теперь он смотрел сверху. Тело
его был плотно прижато к моему, они еще не соединились, но ощущение его
напряженного члена, зажатого между нашими телами, заставило меня застонать.
Донован навис надо мной, прижимаясь сильнее. Он обнял меня руками, и мое лицо
оказалось прижато к его груди. Мне наверняка будет тяжело дышать, если он будет
сверху. Он, кажется, и сам это понял, потому что приподнялся и подвинулся так,
чтобы наши лица оказались напротив.
- Можешь ли ты дать мне то, чего я больше всего желаю,
Анита?
- Не знаю, - прошептала я.
- А ты попытайся.
- Это может сработать не совсем так, как ты рассчитываешь. -
Я пыталась еще соображать сквозь дурманивший мозги ardeur, сквозь ощущение его
тела на своем, теплый запах его кожи. У ardeur’a, судя по всему, есть
собственное сознание, и желания он исполняет весьма своеобразно. Я могла только
смутно догадываться, что может произойти, попытайся его желание исполниться.
- Дай мне то, чего я хочу, Анита, - повторил Донован,
приподнимаясь повыше.
- Я не настолько хорошо контролирую ardeur, Донован.
Теперь он опирался о кровать руками, и нижняя часть его тела
сильнее вдавливала мою в матрас. Я тихонько простонала.
- Я сделал тебе больно? - забеспокоился он.
Мне пришлось отрыть глаза и ответить.
- Не больно, нет.
Что-то в моем тоне и рассеянном взгляде заставило его
улыбнуться.
- Не больно, нет, - повторил он с улыбкой. Его глаза стали
синее, чем я когда-либо у него видела, словно за это мгновение что-то прогнало
из них туманную серость.
Я осознала, что его просьба заставила меня слегка присмирить
ardeur. Она меня напугала, поскольку ardeur - сила самостоятельная. Она сама
решала и делала такое, о чем я имела весьма слабое представление. Будь Жан-Клод
в сознании, я попросила бы его совета. Хорошо хоть, у меня вообще есть
знакомые, у которых можно спрашивать о таких вещах.
Хотя спрашивать было бы немножко неловко. Одной из причин,
по которым Реквием и Лондон были допущены в палату, было то, что с ardeur’ом
они знакомы уже не первое столетие. Да, они познали его с перспективы жертв, но
тем не менее, узнали его настолько хорошо, насколько мне это еще только
предстоит.
Я ладонью оттолкнула Донована, мне нужно было больше
воздуха. Да, времени мало, но чересчур торопиться ни к чему. В том смысле, что
если Донован умрет, он перестанет быть королем. Иногда ardeur понимает желания
слишком уж буквально. Но я не учла того факта, что легкий пушок на его груди
был не волосками, а пухом. Едва мои пальцы коснулись теплой шелковистой
поросли, как все вопросы тут же вылетели из головы. Руки обвили его тело, такое
горячее на ощупь, словно температура поднялась.
- Твоя кожа такая горячая.
- Я же говорил, ты лишила меня контроля. - Говоря это, он
изогнул шею, наклоняясь для поцелуя. Я чувствовала, как бьется его сердце под
моей ладонью. Чувствовала так, словно могла взять его в руку - засунуть ее в
грудную клетку и схватить сердце, погладить его. Меня немедленно взволновала
вся текущая в его теле кровь. Я ее слышала, чувствовала, словно теплые
ленточки, извивавшиеся под кожей. Запах - горячий, сладкий, с металлическим
привкусом. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его лицо, когда он меня поцелует,
но проблема была вовсе не в человеческой части меня. Закрыв глаза, я не
избавилась от ощущений, веса, запаха его кожи и того, что лежит так близко под
ее поверхностью.
Донован поцеловал меня. Он делал это впервые, но мне было
все равно. Я отпрянула от его мягких губ и стала целовать линию его челюсти.
Спустилась к шее. Он, казалось, принял это за прелюдию, потому что устроился
между моих ног поудобнее. Я приглашающе раздвинула ноги, но рукой придерживала
его шею, не давая ей ускользнуть от моих губ. Его волосы оказались мягче всего,
к чему я когда-либо прикасалась, но в тот момент меня это не заботило. Я чуяла
запах того, что мне хотелось, словно запах конфетки прямо под его кожей.
Донован дернулся в моей хватке. Голос его был слегка
напряжен.
- Анита, мне нужен угол поудобнее.
Руку я с его шеи, покрытой легким пушком, я не убрала, мне
оставалось всего пара поцелуев, чтобы добраться туда, куда меня так тянуло.
Теперь я чувствовала, что он двигается вдоль меня, но не совсем попадая, куда
положено. В другой раз меня бы это отвлекло от всего остального, но не сегодня.
Почти машинально я двинула бедрами, подстраиваясь под него. Донован вошел в меня,
и вот это уже меня отвлекло. Глаза распахнулись, из горла вырвался вскрик, и
тело податливо выгнулось под ним. Но шею его я так и не отпустила. Прижавшись
щекой к его лицу, я приподняла бедра, чтобы он мог двигаться во мне, и от силы
его тела закричала.
- Пусти шею, Анита, дай на тебя взглянуть.
- Нет, - прошептала я, - пока нет.
Он снова попытался освободиться из моей хватки, но тогда я
обхватила его второй рукой за спину. Держа его в таком положении, я продолжала
целовать бьющуюся жилку на его шее. Она трепетала под моими губами, словно
живая. Словно птичка, пойманная в клетку плоти. Я освобожу ее. Я позволю ей
пролиться в мой рот, и… Тут безумие на мгновение отпустило меня, всего на один
стук сердце, а потом сила Жан-Клода прошла через меня, окатив волной его голода
- обоих его видов - и сомнений больше не осталось. Оставалось только прижаться
к шее Донована, пока он двигался во мне, вминая в кровать.
Кусая его, я старалась сделать это поаккуратнее, но хотелось
мне совсем другого. Почувствовав его плоть во рту, между зубов, я принялась
медленно покусывать ее, с каждым разом все сильнее, и мне это чертовски
понравилось. Но вскоре мне захотелось укусить сильнее, вобрать в рот побольше
его плоти. Трепещущий жар его пульса, словно напуганная бабочка, бился у меня
во тру, и это казалось лаской, призывающей, умоляющей выпустить на свободу
танцующую искорку жизни.
Донован приподнял меня с кровати, обхватив меня руками, и
уселся на колени. Это движение застало меня врасплох, и я расцепила зубы. Голос
Донована звучал нетвердо.
