- Потому что я излагал тебе без подробностей, припоминаешь?
Я кивнула, но тут же замотала головой.
- Господи, Эдуард, уж если это еще без подробностей, то
навряд ли мои нервы выдержали бы полную версию.
- Будем держать Питера в тылах, сколько получится. Еще не
все прикрытие, что я вызвал, прибыло, но уверен - они доберутся вовремя. - Он
глянул на часы. - А времени осталось немного.
- Тогда за дело.
- С Питером и Олафом? - уточнил Эдуард.
- Питер твой сын, а Олаф неплох в драке. Если же он выйдет
из себя, просто прикончим его.
- Я подумал о том же, - кивнул Эдуард.
Хотелось бы мне на этом разговор и завершить, но одна мысль
не давала покоя. Я женщина, и ничего с этим поделать не могу.
- Ты, кажется, говорил, что Питер в меня влюблен?
- А я-то думал, услышала ты или нет.
- Кажется, я могу понять, почему это произошло. Я его
спасла. Спасителей обычно идеализируют.
- Влюбленность, или идеализация… помни одно, Анита: это
самое сильное чувство, которое он когда-либо испытывал к женщине. Может, это и
не любовь, но если тебе не с чем пока сравнивать, то как можно узнать
наверняка?
Ответ: «Никак». И мне этот ответ не нравился, нисколечко.
Глава 29
Питера я поначалу даже не узнала, позабыв о тонкостях
быстрого роста подростков. Он был немного выше, чем когда я видела его в
последний раз. Теперь его рост, черт возьми, перевалил за сто восемьдесят.
Волосы раньше были каштановыми, теперь же они потемнели, став почти черными. И
дело явно не в краске, просто волосы ребенка с возрастом темнеют. Он стал шире
в плечах, и выглядел старше шестнадцати, особенно если учесть хорошо развитую
мускулатуру. Но лицо… лицо за телом не поспевало. Оно все еще казалось молодым,
незавершенным, но так казалось только до того, как посмотришь в его глаза. В
одну минуту они были юными и циничными, в другую - чертовски старыми и
умудренными. Эта встреча не заставила бы меня так нервничать, кабы между нами с
Эдуардом не состоялась предыдущая беседа. Из-за нее я стала присматриваться к
Питеру, стараясь понять, не становится ли он, как опасается Эдуард, хищником.
Не предупреди меня Эдуард, заметила бы я этот взгляд, осанку? Стала бы выискивать
следы моральных повреждений? Может быть. Но я все равно проклинала Эдуарда за
болтливость на все лады - правда, мысленно.
Питер оказался не Питером Парнеллом, а Питером Блэком, что
подтверждало соответствующее удостоверение личности. В нем также значилось, что
ему восемнадцать. Корочка выглядела на редкость правдоподобной. Нам с Эдуардом
явно предстоит поговорить о способах дальнейшего образования Питера, если нам
все же удастся сохранить ему жизнь здесь и сейчас.
А в том, что Питер здесь, таилась реальная опасность для нас
с Эдуардом. Нам нужно было сосредоточиться на плохих парнях, но раз уж нам
обоим небезразлична судьба Питера, то мы будем о нем беспокоиться. И это
изрядно похерит нашу концентрацию. А может, мне удастся уговорить Питера держаться
позади, сказав ему о том, что из-за него нас могут убить. Кстати, это не так уж
далеко от правды.
Олаф стоял, прислонившись к дальней стене, в окружении
охранников. Они его пока не разоружили, но моя реакция, когда я увидела его
входящим в дверь, заставила их отнестись к нему негативно. А может, дело был в
том, что он выше даже Клодии, то есть рост его, по приблизительным подсчетам,
превышал два метра. Худым Олафа не назовешь, но я видела его раздетым по пояс и
знала, что под одеждой у него нет ничего, кроме мускулатуры, причем довольно
мощной. И гибкой - он мог двигаться очень быстро. Даже когда он стоял смирно, в
Олафе чувствовалась сила, от которой волосы дыбом становились. А еще он был
совершенно лыс, с темным контуром бороды на подбородке, челюстях и над верхней
губой. Он был из тех мужчин, которым приходится бриться не реже двух раз в
день, чтобы не обрасти щетиной. Глаза у него посажены так глубоко, что
казалось, будто смотришь в двойные провалы пещер. Темные глаза на бледном лице,
а над ними - черные брови. Одет он был примерно также, как и два года назад -
во все черное. Черная футболка, черная кожаная куртка, черные джинсы и черные
же ботинки. Так и хотелось спросить, есть ли в его гардеробе хоть что-то
цветное, но дразнить его было бы глупо. Во-первых, ему это не нравилось;
во-вторых, он вполне мог решить, что я с ним заигрываю. Я недостаточно хорошо
понимала Олафа, чтобы соваться в эти дебри.
Он пытался вести себя естественно в окружении охранников, но
было в нем нечто такое, что не давало полноты этому образу. О большинстве
серийных убийц соседи могут с удивлением сказать: «Он был таким тихим, приятным
парнем». Но Олаф приятным парнем не был никогда. Я видела, как он растворился в
ночи практически на ровном месте, как колдун какой-то. Но это не сверхъестественные
способности, а всего лишь военная подготовка. Эдуард говорил, что он шпион
некоего спецподразделения, и я видела его в действии. Я знала, что это высокое,
мускулистое воплощение насилия способно бесследно раствориться в ночи. Чему я
поверить не могла, так это его способности притвориться безвредным и работать
под прикрытием. Такую работу выполнял Эдуард и был чертовски в ней хорош. Но
Эдуард вменяем, а Олаф - нет. Психи не способны скрывать свою сущность
достаточно долго, чтобы слиться с нормальным окружением.
Олаф устремил темные провалы глаз на меня. Я непроизвольно
поежилась. А он ухмыльнулся. Ему нравилось, что я его боюсь. Очень нравилось.
Какая-то часть внутри меня завопила: «Убей его прямо сейчас!», но здравый смысл
победил этот вопль души.
- Нам необходима физическая сила, - заметил Эдуард, подходя
ко мне.
- Ты просто читаешь мои мысли, - заметила я.
- Я тебя хорошо знаю.
- Это да, - кивнула я и уставилась на него. - Тем не менее,
вот кого ты притащил мне на помощь.
- У него не было выбора, - произнес Олаф глубоким, рокочущим
голосом, который, казалось, шел прямо из середины этой необъятной грудной
клетки.
- Я это слышала, - сказала я.
- Анита, кто это? - спросила Клодия, указывая на Олафа
пальцем.
- Подкрепление, - туманно ответила я, и она бросила на меня
взгляд. - Он пообещал вести себя хорошо, пока находится в нашем городе.
- Вести себя хорошо? - недоверчиво переспросил Ремус. Я
обернулась к Эдуарду.
- Объясняйся сам. Мне еще нужно взять кой-какие бумаги из
кабинета Жан-Клода.
- Бумаги, - повторил он. Я кивнула.
- Кажется, у меня остались еще два ордера на ликвидацию
вампов, нашаливших чуть раньше.
- Я-то думал, об их присутствии в городе никому не известно,
- удивился Эдуард.
- Они подставили нескольких вампов из Церкви Вечной Жизни.
