– Ты не хочешь снова испытать наслаждение моего укуса?
– Хочу, но… у нас нет времени.
– Как пожелаешь.
Он придал моим бедрам нужное положение и начал пробиваться в
меня, влажную, но тугую; и мое тело охватывало его спазмом, и он прокладывал
себе путь.
И голос его прозвучал сдавленно:
– Ах, как сегодня туго… каждый дюйм с боем… ой, как
хорошо…
Я только кивнула, не доверяя собственному голосу. Надо было
и сексу тоже сказать «нет». Ardeur мы напитали. Жан-Клоду мы были нужны –
помочь заговаривать зубы публике. Но я не хотела говорить «нет». Я могла бы
солгать себе, что это нужно Ашеру, что сейчас только мы с ним вдвоем, но не
потому я сказала «да». Я сказала да просто потому, что хотела ощутить его в
себе. Потому что пришлось с собой бороться, чтобы не попросить еще одного
укуса. Потому что хотела, чтобы он проник в меня двумя способами, хотела,
хотела и все.
Он был внутри, насколько могло его впустить мое тело, и он
остановился на миг, соединив наши тела, лег мне на спину, на секунду дав мне
почувствовать весь свой вес. Кожа его стала теплее, ожила той кровью, что он
взял у меня, и волосы сверкающим занавесом рассыпались вокруг меня.
– Укуси, – шепнула я.
– Что?
– Укуси, пока имеешь меня, возьми меня, возьми так, как
можешь только ты.
Я продолжала шептать, будто так будет правильно, будто так
мой голос не будет так слаб.
– Как могу только я? – спросил он.
– Да, – ответила я, – да.
Он обхватил меня руками, заставил меня держать весь наш
объединенный вес, обнял, прижал к себе.
– Ты ощутила силу мою.
– Да, – шепнула я.
– Ты боишься ее?
– Да.
– Боишься того, как сильно ты меня хочешь?
– Да!
– И мне это нравится, – шепнул он, поднялся с меня
так, что только там он меня касался, где был глубоко во мне.
И медленно, очень медленно стал из меня выходить.
– Я все еще тугая.
– Да, – сказал он, – да.
Он вышел из меня, потом коленями раздвинул мне ноги шире, а
я опустила голову на диван, прижалась щекой к кожаной обивке.
Ашер вошел, чуть-чуть, самую малость, накрыв только
чувствительную точку. Начал он медленно и ровно, входя и выходя, и все по
одному и тому же месту. Я ожидала все время, что он начнет быстрее или глубже,
но он держал тот же медленный и неглубокий ритм.
Я задвигала бедрами ему навстречу, но он твердо придержал их
руками, не давая мне шевелиться. Странно, как все это напоминало бальные танцы,
которые меня заставили выучить перед этим приемом. Напряжение его руки, пожатие
здесь или там, и ты знаешь, чего он хочет – или думаешь, что знаешь. Сейчас он
хотел, чтобы я не двигалась, всю работу предоставив ему.
Он еще сильнее развел мне ноги, поднял выше.
– Встань, Анита. На четвереньки.
Я сделала, как он велел, но колени были у меня так широко
разведены, что бедра напряглись. Не то чтобы больно, но могло стать, если долго
так продержаться. И на этом фоне – скользящий, ласкающий ритм внутри.
Во мне начал нарастать оргазм, нарастать с каждым
прикосновением, с каждым движением его внутри меня. Нарастал и нарастал. Почти
всегда секс был для ardeur'а, и ardeur ласковым не бывал. Я кормилась и
трахалась, поскольку была вынуждена. И сейчас, когда Ашер брал меня так нежно,
так бережно, я поняла, что у нас выработалась дурная привычка. Я люблю хороший
жесткий трах, более чем другие женщины это любят, но то, что я это выдерживаю,
не означает, что всегда мне нужно именно так. Вот это – это было идеально. Вот
чего мне не хватало всегда в этом бешеном сексе. Необходимость питаться срочно
заставляла забыть о том, что есть своя прелесть в неспешной ласке.
Я старалась оставаться, как ему хотелось, не двигаясь, не
пытаясь свести ноги, удержать наслаждение…
– Я уже почти.
– Тогда кончай.
– Но…
– Кончай, – велел он.
Я могла бы поспорить, но он сделал еще один толчок, и меня
поймал оргазм. Только руки, держащие меня за ягодицы, помешали мне извиваться
на нем. Он держал меня на месте, и продолжал, будто я и не кричала, будто не
впивалась скрюченными пальцами в обивку. Столько было наслаждения, что надо
было за что-то держаться руками, до него я дотянуться не могла, держалась, за
что придется.
– Анита, люблю тебя, люблю тебя, люблю!
Ритм сменился. Я чувствовала, как Ашер борется с собой,
стараясь не дать пока себе воли. Схватив меня за волосы, он вздернул меня на
колени, оставаясь во мне, угол сменился, и Ашер не старался остаться неглубоко,
он вошел на всю свою длину, хоть и медленно, стараясь не давить на меня телом.
Руки и грудь его напряглись, когда он отвел мне голову в сторону и снова
обнажил шею.
– Ну, – шепнул он.
– Пожалуйста, – ответила я.
Он всадил в меня клыки, сомкнул рот на шее, и присосался,
перестав сдерживать свое тело, вбивая себя в меня изо всей силы, и снова вызвал
во мне кричащий оргазм, телом, укусом, силой своей, вошел в меня последним
мощным толчком. Я ногтями пропахала его руки, вопя охрипшим, сорванным голосом.
Он пил из моей шеи, и оргазм за оргазмом накатывали на меня.
Для меня, для него, для нас обоих. Вот почему он был так опасен – на пике этого
наслаждения можно было забыть – забыть, что сегодня я даю кровь уже четвертый
раз. Забыть, что не следует ему открывать рот и выпускать кровь по моему телу,
потому что он уже напился так, что больше не принимает. Забыть, что нам еще
надо было сохранить силы, выйти наружу и общаться с народом. Забыть все, кроме
ощущения его толчков во мне, пока он не пролился мне между ног, пролился сам на
себя. Забыть, пока моя кровь текла по шее, пропитывая платье и заливая
бриллианты. Забыть, пока чьи-то руки не растащили нас, и Ашер не обернулся,
рыча.
Я не рычала – я свалилась на диван, потому что ничего больше
сделать не могла. И лежала сломанной куклой, и даже мысли кружились медленно,
белые и пушистые, будто мир покрылся ватой.
Кто-то меня перевернул, возникло мозаичное лицо Римуса, его
заволакивало темнеющей дымкой.
– Анита, Анита, ты меня слышишь?
Я хотела сказать, что слышу, но мир стал черным, и я
поплыла, и ничего уже никому не могла сказать.
Глава 55
Я очнулась в больнице – не в человеческой больнице, а
ликантропской. В здании, которое местные оборотни держат именно вот на такой
чрезвычайный случай: если бы меня доставили в человеческую больницу, это могло
бы закончиться для Ашера ордером на ликвидацию. Но в попадании в больницу для
ликантропов был тот недостаток, что переливаемая кровь у них не человеческая.
Если группы крови совпадают, то людям можно переливать кровь ликантропов, а
ликантропам – кровь людей, но у ликантропов могут быть проблемы с переливанием
крови между ликантропами различных типов. У меня три типа ликантропии, поэтому
я представляла собой проблему, а так как группа у меня «О» и резус
отрицательный, то особого выбора не было. Группа не самая распространенная, тем
более в маленькой больничке вроде вот этой.
