Сила Огюстина значила, что я смотрела на его страдание как
только что влюбившаяся, в том первом ослеплении, когда готова сказать или
сделать почти все, чтобы твой возлюбленный был счастлив. Я хотела все
исправить, поцеловать, чтобы все беды ушли.
– Нет, – сказала Белль. – Нет, они тебе
лгали. У тебя должно быть ощущение, что тебя предали. Разбили тебе сердце.
– Ну уж прости, что разочаровала, – буркнула я, но
она знала, что мне на ее прощение плевать.
– Ты так спокойна, Анита. Смотри моими глазами, и твое
прекрасное спокойствие долго не проживет.
Я знала, что стою на коленях, зажатая между Жан-Клодом и
Огги, но еще я была в ловушке памяти Белль, и мы сидели на троне в темном зале,
освещенном факелами. Огюстин был привязан к металлической раме, контуры его
голого тела видны были всем. Он пришел умолять Белль принять его обратно. Она
отказалась, но предложила ему еще раз испробовать ardeur. Это не были мысли – я
так глубоко находилась у нее в голове, что делила ее воспоминания. Она
намеревалась его унизить. Он ее заставил полюбить себя, и такого она простить
не могла.
Перед троном появились Жан-Клод и Ашер, одетые в длинные
плащи, открывающие только лицо. И у Ашера лицо было прекрасно, каким было
когда-то. Значит, эти воспоминания относились ко времени до того, как Ашер и
Жан-Клод покинули Белль, чтобы спасти Джулианну – женщину, которую они оба
любили, – от ревности Белль. Жан-Клод и Ашер были еще ее совершенной
парой. Идеально подобранными красавцами, выполняющими все, что она просит.
Я знала, что под плащами они нагие. И знала, чего хочет от
них Белль.
Я вздрогнула, услышав голос Огюстина, но воспоминания Белль
не исчезли. Огюстин сказал:
– Жан-Клод, ты ее мастер. Не дай Белль показать это
Аните.
Его голос будто вернул меня обратно, потому что это говорил
не тот, кто был там привязан. И Жан-Клод, к которому обращался он, был не тот
слуга, что стоял перед троном. Все это было давным-давно, и больше не было
реально.
– Но случилось это, Анита, именно так, как я тебе
сейчас покажу.
– Ma petite, – спросил Жан-Клод, – ты меня
слышишь?
Я заморгала, увидела наклонившиеся ко мне лица, но сила
Белль взревела у меня в голове:
– Нет, Анита, ты увидишь все в реальности!
И я снова оказалась в том же зале с факелами. Я ощущала на
себе руки, но видела и то, что показывала мне Белль.
– Коснись ее голой кожи, – сказал Огги.
Ашер и Жан-Клод плавно двинулись к привязанному. Это был
почти танец – развевающиеся плащи, грациозные движения.
Ладони скользнули по моим голым плечам, и тут же
воспоминание стало затягиваться темнотой. Как будто выключали постепенно свет,
скрывая все происходящее.
– Нет! – крикнула Белль и дернула меня обратно в
тот же темный зал, на сотни лет назад.
Плащи слетели, тела блеснули, бледные и идеальные. Прозвучал
голос Огюстина:
– Ты обещала мне ardeur.
– Я держу свое слово, Огюстин.
Жан-Клод вспыхнул темной звездой, только руку положив на
голую спину другого вампира.
– Теперь я понял, – сказал Огюстин.
Он неловко повернул лицо, глядя вдоль собственного тела на
Жан-Клода. А Жан-Клод встал перед ним на колени, чтобы ему удобнее было
смотреть. Взяв Огюстина ладонью за подбородок, он тихо сказал, так что Белль
могла и не слышать:
– Я тебе даю только попробовать. Если тебе омерзительны
мои прикосновения, я могу остановиться.
Он приложился щекой ко рту Огюстина, будто целуя его в шею и
давая Огюстину возможность выдохнуть ответ:
– Ты так хорошо научился владеть ardeur'ом, и так
быстро.
– Oui.
– Если это – только попробовать, и если другого она мне
не даст, то я хочу это.
Жан-Клод отодвинулся, чтобы заглянуть в лицо собеседнику, и
взял это лицо в ладони. До меня дошло, что лицо Жан-Клода я вижу глазами
Огюстина. И Огюстин увидел неуверенность в глазах собеседника.
– Ты рискнул бы ее гневом, чтобы спасти меня?
– Я не люблю заставлять силой.
Ашер встал на колени рядом с Жан-Клодом, и такого выражения
на его лице я никогда не видела. Надменность, жестокость, что-то хищное – и еще
что-то. Опасное и неприятное.
В воспоминание врезался голос Ашера:
– Жан-Клод, пусть Анита этого не увидит.
До этой секунды я не знала, что Ашер здесь, и ждет, пока мы
выиграем или проиграем эту битву. И он видел то, что заставляет меня видеть
Белль. Как она это делает?
– Все вы – кровь от крови моей, Анита. С тем, что
принадлежит мне, я многое могу сделать.
Руки на моем теле, рвется одежда так, что меня дергает.
Ощущение прохладного воздуха на спине. Грудь и живот Жан-Клода прижимаются к
моей спине, кружево белой сорочки – только рама для наших тел. Но как только он
прикоснулся ко мне, воспоминание затянулось черным, и Белль снова оказалась на
краю своей большой кровати в неровном свете свечей. Гнев наполнил ее глаза
медовым пламенем. Она, оказывается, не знала, что Жан-Клод дал Огги выбор –
тогда, столько лет назад.
Голые руки Жан-Клода обвили мое почти обнаженное сверху
тело. Он охватил меня руками, прижал меня к себе так близко, как только могли
позволить пистолет и нож на спине.
Руки Огюстина все еще держали мои, как будто он не мог или
не хотел отпустить меня. Но прогнало Белль прикосновение Жан-Клода – оно
оборвало воспоминание.
– Твое тело может остановить меня, но я оставлю вам два
прощальных подарка, Жан-Клод и Огюстин. Первый – это ardeur, который охватит
вас всех троих, и если я как следует постараюсь, разольется по залу на всех,
кто остался. Я ощущаю Ашера и… – она закрыла глаза, облизнула губы, –
ммм, да здесь еще и Реквием. Они попытаются это сдержать, может быть, смогут… а
может быть, и нет. – Тут она посмотрела на нас так, будто видела –
по-настоящему видела. Столько было воли в этих глазах! – Второе – это
вопрос вам и дар для Аниты. Ты еще не понял, Жан-Клод, что один из ее талантов
– это перехватывать и усваивать те способности, что обращают против нее? И вот
мою способность оживлять память я передаю сейчас ей – только на один раз. Я
хочу, чтобы она пустила ее в ход, и не буду сопротивляться магическому умению
Аниты взять эту способность. Я оставлю ей умение вызывать такую силу и еще
оставлю вопрос: ты веришь, что у Огюстина и Жан-Клода был секс вот только в
этот раз, и никогда больше?
Треск рвущейся материи – и Жан-Клод прижался ко мне сильнее,
большей площадью.
– Я закрываю для тебя эту дверь, Белль, ибо эта женщина
моя, а не твоя.
– Я ухожу, ухожу. Надеюсь, мои подарки вам понравятся.
