– Я встречаюсь с тремя мужчинами, живу еще с двумя, а
еще с двумя у меня бывает секс время от времени. Итого семь. Как Белоснежка от
порнографии. Мне кажется, семь – вполне достаточно.
– Но это не так, ma petite. Эмоционально – может быть,
и слишком много, но метафизически и ради основ нашей власти семерых мало. Ты
должна прибавить к ним любовника, который с тобой метафизически не связан, и
выбрать нового pomme de sang, раз Натэниел стал твоим подвластным зверем.
– Я думала, это всего лишь возможный вариант – а у тебя
получается, что это чуть ли не спасательная мера… погоди, ты сказал – любовника
и pomme de sang? Я думала, что добавить должна только одного, если вообще
кого-нибудь.
– Я сегодня ночью попробовал вкус твоей силы, ma
petite. Ее нужно питать, и питать как следует. Ты как те маньячки, что сидят на
диете и думают, что можно прожить на листьях салата и на воде. Это может
ощущаться как пища, но тело все равно умирает.
– Я не умираю.
– Нет, но твоя сила ищет себе нового pomme de sang.
Неужто ты не поняла, что происходит, ma petite? Ardeur ищет вместо тебя.
– Ну, теперь я просто запуталась.
– Это не похоже на Огюстина – потерять самообладание.
Ему больше двух тысяч лет, он один из первых вампиров, которых создала Белль.
Если совершать ошибки вроде той, что он этой ночью, то долго не прожить.
– Им овладела Белль, и мной тоже.
Он покачал головой:
– Сперва он пробудил в тебе ardeur, а только потом
появилась она. Разве не так?
– Да, он сказал, что теперь может делать все, что так
давно хотел, и никто даже разозлиться на него не сможет.
Жан-Клод рассмеялся – теперь всего лишь весело. Он умел
контролировать смех, если старался.
– Он тебя просто еще не знает. Но когда я сказал, что
Огюстин – мой друг, я говорил искренне. Он бы не преступил права гостя, если бы
ничего не случилось.
– А что случилось?
– Ardeur'у нужно больше еды, ma petite, и он, как любой
хищник, ищет добычу.
– Это ведь всего лишь метафизическая способность,
Жан-Клод, а не самостоятельная сущность.
Он посмотрел на меня – очень красноречиво.
– Ты сама отлично знаешь, что такое ardeur, ma petite.
Знаешь, что у него есть свой разум, как у зверей, которых ты носишь в себе. Но
думаю, что ardeur умеет делать такое, чего не умеют твои звери. Он, мне кажется,
вывешивет приглашение.
– Приглашение?
Он вздохнул, сполз в воду, коснувшись ее подбородком.
– Ты можешь не любить Менг Дье, но она очень… умелая в
постели. Я нахожу необъяснимым, что Реквием отказался от ее тела ради всего
лишь шанса стать твоим любовником. И я нахожу необъяснимым, что Огюстин мог
намеренно оскорбить меня, вызвав в тебе ardeur. Фактически он на тебя напал, и
тем самым – на меня.
– Он велел мне кормиться от него, потому что тогда я
одолею в схватке, а ты, если ты войдешь, будешь побежден.
Жан-Клод сел так резко, что мне в лицо плеснуло водой. Я
протерла глаза, а он спросил:
– Так он и сказал?
Я проморгалась, все еще протирая глаза.
– Да.
– Вот этого я и боялся. Ardeur ищет то, что ему нужно.
– Ты хочешь сказать, что ardeur распространяет… что?
Феромоны?
– Я не знаю этого слова.
– Феромоны – химикаты или гормоны, которые выделяют
некоторые животные. Запах, привлекающий половых партнеров. Кажется, впервые
были обнаружены у ночных бабочек.
– Да, тогда феромоны.
– Я еще с тобой не согласилась, но пусть так. Почему
тогда они действуют только на некоторых? На Клея не действует, а Грэхем…
по-моему, просто он хочет потрахаться. Почему именно Реквием и Огги?
– Что у них общего? – спросил он в ответ.
– Они оба – вампиры линии Белль, и оба мастера. Но у
нас после импорта из Лондона есть еще парочка вампиров, подходящих под те же
условия. И они вокруг меня не вьются.
– Но они и близко не того уровня силы, что Огюстин или
Реквием.
– Ты хочешь сказать, что ardeur гоняется за пищей,
обладающей силой?
– Предлагаю как гипотезу.
Я обдумала эту мысль и подняла глаза на Жан-Клода:
– Если именно это происходит – я не говорю, что это
так! – то только с вампирами линии Белль или с мастерами вампиров
определенного уровня силы?
– Не знаю.
– Тогда мы должны это выяснить перед завтрашней большой
вечеринкой, – сказала я. – Если есть даже малейший шанс, что ardeur
начнет выделывать какую-нибудь фигню с каждым мастером определенной силы, то
мне никак нельзя будет завтра появиться. Там Мастеров городов будет – не
продохнуть. И очень выйдет нехорошо, если каждый решит, что именно он должен
быть моим возлюбленным.
Он кивнул:
– Есть и еще одно у них общее, ma petite.
– Что именно?
– Они оба бывали с вампирами, которые несли в себе ardeur.
– Ты говоришь «вампирами» – во множественном числе. То
есть не только Белль?
– У Реквиема была любовница, которая значила для него
то же, что Джулианна – для нас с Ашером. Ее звали Лигейя.
– Он мне говорил, что Белль убила ее из ревности.
– Oui. Лигейя была единственной женщиной ее линии,
которая обрела ardeur. Это не был тот полный ardeur, который несет в себе
Белль, ты и я, но и это еще не все. Реквием отказался от постели Белль ради
Лигейи.
– И она ее за это убила?
– Ты была у Белль в голове, ma petite. Что тебя
удивляет?
Он был прав.
– Мне просто показалось это очень мелочным для вампира
двух тысяч лет с лишним от роду.
Он кивнул:
– Oui, но из старых многие бывают крайне мелочными.
Он протянул мне руку. Я секунду посмотрела на нее, потом
приняла и позволила ему притянуть меня к себе. Прижать к себе, обхватив руками.
– Ты боишься, – сказала я, прижимаясь щекой к
твердой груди.
– Oui, мне страшно.
– Почему?
– Здесь есть другие, попробовавшие ardeur, и они – Мастера.
Нам нужно проверить нашу теорию, ma petite, но боюсь риска, что кто-то окажется
постоянно связанным с тобой – или ты с ним.
– Огюстин со мной не связан.
– Он не хотел уходить от нас, ma petite. Если он не
выздоровеет, то станет таким, какими делала своих жертв Белль: вечно жаждущий
нас, готовый на все, чтобы снова быть с нами.
