Я оторвалась от поцелуя, задыхаясь, ощущая во рту вкус
собственной крови. И капелька крови дрожала на нижней губе.
Он снял эту капельку поцелуем, глядя на меня пристально,
стоя передо мной на коленях, и лицо его исказила жаркая гримаса удивления и
восторга, будто я что-то невероятное сделала. А ничего такого. Я просто решила
больше не стоять у себя на дороге, да и ни у кого.
Держа за руку Жан-Клода, я сдвинулась к середине кровати,
повлекла его за собой, на коленях, к ногам Мики и Натэниела. Мой опыт
нахождения в кровати с более чем одним мужчиной показывает, что есть только два
способа при этом себя вести. Вариант первый: мужчины действуют по очереди,
совершая полностью независимые акты любви, если не считать, что оба смотрят,
как другой занимается со мной сексом. Вариант второй: они оба касаются меня
одновременно, вместе ведут предварительную игру, или не только. Вариант второй
сложнее хореографически, и сложнее для участвующих в нем самолюбий. И от меня
требует большей сосредоточенности. Просто это уже следующий уровень
квалификации для всех, и большая доза уверенной в себе мужественности. Теперь,
после Огги, я поняла, что есть и вариант третий, но вряд ли кто-то из нас был
на него сегодня готов. Я лично – нет. И даже мысли не было задавать Натэниелу
или Мике вопрос, будут ли они целовать мужчину. И вообще, когда удобно затевать
такой разговор? По-моему, никогда.
Я отпустила руку Жан-Клода, оставив его на коленях, а сама
легла между двумя другими. Провела руками по их телам, до гладких головок, с
мягчайшей кожей и такой твердой, напряженной плотью.
Мика чуть застонал, когда моя рука легла на него сверху, я
повернулась к Натэниелу – он смотрел на меня пристально, глаза горели желанием,
предвкушением. Легкой лаской он не удовлетворится. Оставив одну руку на Мике, я
другой обхватила Натэниела и крепко сжала. У него веки затрепетали, из губ
донеслись едва слышные звуки. Я обнаружила, что могу играть сразу с двумя, если
давление для обеих рук одно и то же, но если одному нужно было чуть иное, чем
другому, приходилось думать о каждом в отдельности. Мика умел прибавлять
обороты до уровня, близкого к предпочтениям Натэниела, но на это нужно было
время. Натэниел исходно хотел более грубого обращения, чем другим мужчинам
вообще может понравиться.
Я снова стала играть с обоими, водя рукой вверх и вниз по
стволу, налезая на головку твердо, но осторожно. Слишком сильно – и мужчине
покажется, что это больно, слишком слабо – стимуляция будет недостаточной. У
меня ушло какое-то время на поиск золотой середины.
Меня радовало это ощущение руки, скользящей вверх и вниз по
бархатному мускулу. От него у меня глаза закрылись, спина выгнулась в
предвосхищении. Когда глаза снова навелись на резкость, я посмотрела на
Жан-Клода. Он стоял на коленях там, где я его оставила, на расстоянии
прикосновения, но никого из нас не касаясь.
– Я хочу играть с ними, а ты чтобы был у меня во рту.
Он посмотрел на Мику и Натэниела:
– Никто не возражает? Потому что для позиции, которую
просит Анита, я буду вынужден встать очень близко к вам двоим.
Я сжала мужчин посильнее – так, что у них тоже глаза
закрылись.
– Non, ma petite, так нечестно. Отпусти их на минуту,
чтобы они могли ответить без твоего столь убедительного прикосновения.
– Прости, – пробормотала я, сложила ручки на
животе и стала вести себя прилично.
Мика сглотнул слюну так, что даже слышно было, и кивнул:
– Меня устраивает.
Натэниел улыбнулся своей улыбкой ленивого кота, которая
бывала у него во время секса. Обычно это значило, что он собирается предложить
что-то такое, чего я никогда не делала, или мы с ним не делали, или же высказать
какое-то наблюдение.
– Интересно будет посмотреть, как она сможет
сосредоточиться на нас всех троих одновременно. Я оцениваю это в восемь баллов
трудности.
Я посмотрела на него, прищурясь:
– Ты хочешь сказать, что до сих пор мы ничего не
пытались сделать, требующего искусности больше восьми баллов?
Он пожал плечами:
– Не забывай, я одно время занимался этим
профессионально. Десятка на этой шкале – такие вещи, о которых тебе даже лучше
не знать, что они возможны физически.
Хотела я было спросить «что, например?», но решила, что он
прав. Наверное, лучше мне не знать.
– Попробуем, – сказала я.
Жан-Клод не стал спрашивать второй раз – просто залез на
меня сверху, его ноги оказались на моих плечах, и он сидел прямо перед моим
лицом, то есть в той позиции, в которой я хотела. Руками я водила по телам двух
остальных. Первым повернулся набок Натэниел, вслед за ним Мика. Так мне будет
удобнее, потому что скоро мои движения будут ограничены.
Их я обхватила руками, голову подняла скользнуть ртом по
телу Жан-Клода. Он был все такой же маленький, расслабленный и деликатный.
Всегда меня поражало, как такая маленькая штучка может стать такой большой. В
моем теле ничего такого не было – может быть, поэтому это меня так захватывало.
Мне нравилось ощущение, когда мужчина совсем мягкий. Сейчас, пока я не поделюсь
кровью, я могу катать его во рту, засасывать целиком. Обычно я пыталась взять в
рот и тестикулы, но сейчас у меня руки были заняты, и я не решилась. Слишком
тонкая это работа, чтобы рисковать, когда я не уверена, что смогу на этом
сосредоточиться.
Я водила руками вверх-вниз по Мике и Натэниелу и сосала
Жан-Клода, втягивая его сильнее и быстрее, снова и снова, радуясь, что могу
взять его целиком без труда. Здесь все дело было в ощущении – я могла его
катать и перекатывать, сосать губами и языком, и делать такое, чего никогда не
смогла бы, если бы он стоял.
Жан-Клод вскрикнул, вцепившись руками в темное дерево спинки
кровати, и я закатила глаза, чтобы увидеть выражение его лица. И по этому
выражению поняла, что ощущения почти непереносимые.
Я нашла ритм для них для всех, но это был ритм сосания:
быстрый, резкий, быстрее некуда, снова и снова. И в том же ритме я дергала
руками по Мике и Натэниелу, резко, сильно и быстро, снова и снова.
Мика поймал мою руку:
– Остановись, а то я сейчас кончу. – Он сжал мою
руку, будто я сделала какое-то движение, чтобы продолжать. – Анита, прошу
тебя.
Я посмотрела вверх на Жан-Клода. Он закрыл глаза, ссутулил
плечи, тело его содрогалось надо мной, и я поняла, что он наслаждается этим
нахождением на грани между «лучше всего на свете» и «слишком». Наверное, он бы
ничего не сказал, он бы позволил мне это делать столько, сколько я бы захотела,
но его когда-то обучала куда более суровая госпожа, чем я могу вообще быть.
Я выпустила его тело, он почти свалился на меня,
содрогнувшись в спазме, повалился на бок, и Мика подвинулся, давая ему место.
Жан-Клод лег навзничь, выгнув спину, вцепляясь в черные простыни.
