Ничего подобного не могло быть сейчас, когда ему придется разделить ее чистоту с женщиной, которая обменивала свою душу и плоть на деньги, и которая была полностью противоположным типом женщин, какими он мог бы восхищаться. Но он хотел ее.
Это было мгновенной, глупой вспышкой в тот момент, когда он потерял над собой контроль. И это не должно повториться, снова.
Внутри у Сэм все кипело. Она ни за что бы не согласилась на эту поездку, если бы знала, что они будут одни. Ему надо было сказать ей об этом, тогда бы у нее была возможность отказаться. Но, конечно же, он слишком высоко ставил себя. Настолько высоко, что считал свое слово законом. Девушка нахмурилась и с вызовом посмотрела на него.
— Я думала, что никому, кроме профессиональных водителей, имеющих специальную квалификацию для вождения транспорта в пустыне, не разрешается возить членов исследовательской группы. Или же законы страны не распространяются на ее правителя?
Сэм увидела, как потемнели глаза принца. Ему явно не понравились ее слова.
— Я и есть тот квалифицированный водитель. — Он включил спутниковую навигационную систему и, надев наушники, сказал что-то по-арабски лагерному дежурному, тем самым делая для нее невозможным продолжить обмен ударами.
Что ж, отлично. Сэм была только рада. Он дал ей понять, что не хочет разговаривать, но она тоже этого не хочет. И вообще она не хочет вступать с ним ни в какой контакт!
* * *
Этот джип был самой комфортабельной машиной, на которой ей когда-либо приходилось ездить, с кондиционером и кожаными сидениями, автоматически изменяющими форму, чтобы обеспечить телу максимальный комфорт. Но она не могла расслабиться, чтобы насладиться этим комфортом. И не только из-за крутизны песчаных дюн, на которые им приходилось без конца взбираться.
Ее беспокоило то, что сегодня ночью они будут одни в лагере. Конечно, ей нечего бояться его, она знала это. Ей не раз приходилось оставаться на ночь с другими членами команды — в конце концов, это часть их работы. Анна даже и не моргнула, когда Сэм сказала ей об этой поездке.
Увы, прошло то время, когда Сэм думала, что они оба были подхвачены одной волной неконтролируемого желания, что оба разделяют нечто особенное и глубоко личное. Тогда, конечно, мысль о ночи с ним, где свидетелями их близости были бы только пустыня да звезды, показалась бы просто божественной.
Сэм не могла представить себе места более совершенного, чем пустыня, с ее тысячелетними секретами, со всей ее таинственной магией. Мужская сила пустыни, прирученная женским очарованием луны, — они словно были созданы, чтобы вечно быть вместе, символизируя лучшее в человеческой любви.
Зачем она позволяла себе думать об этом, когда знала, что этим только причиняла себе боль? Уже было бы не слишком приятно, если бы принц просто игнорировал ее, как если бы хотел представить, будто они никогда не встречались. Но он решил пойти дальше и обвинить ее в непрофессионализме. Она была ему не просто безразлична, он испытывал к ней активную неприязнь.
Ничего не может быть ужаснее для двух людей, враждебно настроенных к другу к другу, чем остаться наедине. Свои чувства к ней он обозначил достаточно ясно. Теперь ее очередь отплатить ему тем же.
Сэм вдруг почувствовала, что готова расплакаться.
Бесполезно жалеть о том, что уже нельзя изменить. По крайней мере, она не даст ему больше ни одного повода бросить ей в лицо обвинение в сексуальном домогательстве. Разве это трудно? В конце концов, она нисколько не страдала из-за отсутствия партнера всю ее взрослую жизнь…
Она — все еще девственница в эмоциональном смысле этого слова. Ее единственный сексуальный опыт был неумелым и не слишком приятным экспериментом с ее сокурсником, когда она обменяла свою невинность за право, как она тогда думала, называться женщиной. Быть обвиненной в попытке соблазнить мужчину, который обладал и пылкой чувственностью и наверняка имел в своем распоряжении достаточный опыт, было просто абсурдом.
Не потому ли она так легко поддалась искушению, что в глубине души жаждала наверстать упущенное? И, глядя на принца, не верила ли она, что в его объятиях смогла бы найти то, чего у нее никогда не было? Это рассуждение причиняло меньшую боль, чем ее первая наивная мысль, когда Сэм думала, что им суждено было встретиться.
Наивная, да. Но все могло выглядеть совсем по-другому, если бы он разделял этот шок узнавания и жажды, что ощутила она после их первого прикосновения. Она отдала бы себя полностью в его руки ради одного чувственного удовольствия, не прося ничего взамен. Она легко бы могла дальше жить с этим, сохранив в памяти каждую секунду их близости, заключив ее внутрь себя, подобно самой большой ценности, охраняя как священный дар в течение всей своей жизни.
Но он не предложил ей этот дар. Вместо этого он унизил ее. Сэм подавила горький вздох, чувствуя, как ее эмоции пытаются прорваться сквозь наспех воздвигнутые барьеры. Но сейчас было неподходящее время, чтобы давать им выход.
Вере повернул голову и посмотрел на свою спутницу. Принц гордился свои умением ездить по сыпучим пескам пустыни и поэтому был уверен: он не сделал ничего, что могло бы вызвать этот ее короткий сдавленный стон.
Бросив взгляд на спутниковую навигационную карту, он сверился с бортовым компасом. Они были уже вне зоны радиосвязи, но все равно беспокоиться было нечего.
Вере солгал, когда сказал, что ничего не знает об изменении курса реки.
Исток реки Дхурани был для его семьи своего рода святыней, и их родители часто привозили сюда его и Дракса. Они продолжали эту традицию, приезжая зимой в лагерь рядом с рекой, которую по преданию их знаменитый предок ударом руки освободил из каменного плена. И Вере прекрасно знал, как и почему был изменен ее курс. Но чего он не знал, так это какую интерпретацию данному факту предложит Сэм Маклеллан, когда попытается по наущению эмира причинить неприятности Дхурану. К тому времени, когда они вернутся завтра в главный лагерь, у него будет эта информация, и он сможет ясно дать понять этой Сэм Маклеллан, что безжалостно разрушит ее карьеру, если она попытается хоть как-то навредить его стране.
Сэм сделала судорожный вдох, когда машина неожиданно оказалась подхваченной почти вертикальной песчаной волной. Девушка задержала дыхание, ожидая, что в лучшем случае они просто зароются в песок, а в худшем начнут скользить боком вниз по склону.
Вере, казалось, не замечал ее беспокойства. Она смотрела на профиль принца и видела его мрачную улыбку, как если бы он испытывал наслаждение, заставляя враждебную стихию подчиняться его мастерству. А потом неожиданно сила, вжавшая ее в кресло, отпустила ее, и они начали плавно спускаться.
— А вот и лагерь. Мы будем там через несколько минут.
В его словах не было и намека на триумфальное удовлетворение, которое она почувствовала, когда он штурмовал крутой склон.
Внизу далеко под ними Сэм сначала увидела дюжину маленьких огоньков, а потом ставшие уже привычными контуры черных бедуинских шатров.
