Я секунду еще постояла, прислонившись к двери. Вот мы
остались наедине, и началось именно то, чего я боялась. Начали граблями
ворошить дерьмо эмоций.
Вздохнув, я вошла в гостиную. Кейс ждал меня возле дивана. Я
вытащила папку и положила ее на большой стол под венецианским окном. Проезжая
дорога была прямо снаружи, она огибала большой фонтан. Почему-то от этого она
больше была похожа на деталь пейзажа, чем на дорогу.
Слышно было, как Мика возится в ванной – наверное,
раскладывал зубные щетки, дезодорант, все такое прочее... Я бы прекратила
распаковку, как только одежду бы повесила. И Мика, и Натэниел куда аккуратнее и
домовитее меня. Наверное, Жан-Клод тоже такой. Насчет Ашера я не знаю, но я
явно в этой группе самая большая неряха.
Открыв папку, я стала читать материалы. Их было немного.
Покойного звали Эмметт Лерой Роуз. Имел два диплома университета Пенсильвании –
по бухгалтерскому учету и правоведению. Диплом юриста он получил в Юридической
школе Питтсбургского университета. Умер от сердечного приступа в возрасте
пятидесяти трех лет в федеральной тюрьме, в ожидании важного судебного процесса,
где должен был выступить свидетелем. Мертв меньше трех месяцев. Раса была
указана – афроамериканец, что для меня интереса не представляло.
Вероисповедание – протестант, а это действительно важно. Есть некоторые
вероисповедания, которые могут помешать подъему зомби. Вудуизм – одно из них.
Бывает трудно поднять человека, имевшего когда-то дело с той магией, что при
этом используется. Викканство также может осложнить работу, и некоторые
мистические верования тоже на это способны. Нормальное христианство любого рода
проблем не составляет. Ну, парапсихические способности у зомби могут затруднить
либо его подъем, либо контроль над уже поднятым. Но если в Эмметте Лерое Роузе
и было что-то не совсем нормальное для человека, в деле его ничего об этом не
говорилось.
На самом деле в этой папке не было некоторых важных вещей.
Например, за что он был арестован – на какого рода незаконной деятельности его
поймали, настолько серьезной, что сунули в федеральную тюрьму в ожидании
показаний? И что конкретно означают слова "важный судебный процесс"?
Дело связано с мафией? С правительством? Что-то еще, до чего мне даже не
додуматься? На кого у мистера Роуза имелся компромат и что было такого у ФБР на
него самого, что он захотел им поделиться? И надо ли мне знать что-либо из
этого, чтобы поднять его из могилы?
Нет, не надо. Но я не привыкла идти вслепую. Если бы эти
материалы прислали мне, я бы им сказала: без дополнительной информации дела не
будет. Ну, они бы мне ответили, что информации каждому сообщается ровно
столько, сколько ему необходимо знать, а я бы сказала, что если они хотят,
чтобы я подняла зомби, то мне знать необходимо. Ларри же подобрал крохи, что
ему бросили, и жаловаться не стал.
Интересно, как там Тамми. Позвонить спросить? Я решила, что
сделаю это потом. А сначала попробую из Фокса вытащить дополнительную
информацию. Честно говоря, моим нервам нагрузки и так пока хватало. Если
новости плохие, то они подождут, да и все равно я не знаю, что бы я могла
сказать. Быстренько про себя я помолилась, чтобы с Тамми и ребенком все было
хорошо, – это была самая конкретная вещь, которую я могла для них сделать.
Потом позвонила Фоксу – никаких эмоциональных проблем, чисто
деловой разговор. Какая радость.
– В вашей папке все, что вам нужно, чтобы поднять Роуза
из мертвых, маршал Блейк, – ответил Фокс.
Я догадывалась, что он так скажет, но...
– Только одно скажите мне, Фокс. Насколько там горячее
дело, с этим Эмметтом Лероем Роузом?
– Горячее? Что вы имеете в виду? – переспросил он,
но по тону было ясно, что он понял.
– Насколько важным был этот свидетель?
– Блейк, он умер естественной смертью. Убит он не был.
Он не был заказан. Мы его поймали на нехорошем деле. И он не хотел из-за этого
дела садиться в тюрьму. Поэтому он сдал нам людей поважнее. Или собирался
сдать.
– У него было больное сердце?
– Нет. Иначе мы бы поручили секретарю суда принять его
показания – просто на всякий случай. Потом мы узнали, что его отец тоже умер от
неожиданного сердечного приступа примерно в том же возрасте.
– Я так понимаю, Фокс, что, если бы вы знали, вы могли
бы раньше выслушать его показания?
Он секунду помолчал, потом ответил:
– Может быть.
– Скажите, Фокс, есть еще что-нибудь, что вы не
включили в материалы, такого, что потом может извернуться и тяпнуть меня за
задницу? Вроде, скажем, отца, умершего от внезапного сердечного приступа.
Он издал звук, который можно было счесть смехом.
– Хорошо сказано, маршал Блейк. Но нет, мы ничего не
скрыли такого, что может оказать влияние на вашу работу.
– Вы когда-нибудь видели, как поднимают мертвых, специальный
агент Фокс?
Он снова затих. Потом ответил:
– Да.
И ничего больше не сказал. Я подождала, он молчал.
– И вы удовлетворены информацией, которую я получила.
– Да, – снова ответил он, причем таким тоном, что
разговор идет к концу. – Почему-то мне кажется, что, обратись я сразу к
вам, а не к Киркланду, геморроя было бы в сто раз больше.
Тут уж засмеялась я.
– Это да! В качестве геморроя я примерно во столько раз
страшнее Ларри.
– Как его жена?
– Я хотела им позвонить после разговора с вами.
– Наилучшие пожелания от меня.
Он повесил трубку. Я вздохнула и тоже повесила трубку. Потом
взяла свой сотовый, лежащий перед кейсом. Когда я его включила, высветилось,
что есть сообщение. Пощелкав кнопками, я услышала голос Ларри: "Анита, это
Ларри. Схватки удалось остановить. Ее оставят на ночь в больнице, просто на
всякий случай, но вроде бы все в порядке. Спасибо, что подменила меня в
Филадельфии. Вообще за все спасибо. – И вдруг он засмеялся: – А как тебе
эта папочка? Правда, жутко информативно?"
Он снова засмеялся и повесил трубку.
Я вдруг села на диван. Даже сама не понимала, насколько я
беспокоюсь, пока не выяснилось, что все в порядке. Тамми мне даже не очень
симпатична, но Ларри – мой друг, и если что, у него бы сердце разбилось.
Мика стоял передо мной. Я подняла глаза.
– Тамми и ребенок в порядке. Ларри звонил, наверное,
когда мы были в воздухе.
Мика улыбнулся и тронул мое лицо:
– Ты побледнела. Сильно волновалась?
Я кивнула.
– Ты это от меня скрывала или не знала сама?
Я улыбнулась ему слишком криво, чтобы улыбка сошла за
веселую.
– Перестань так хорошо меня понимать, черт тебя подери!
