– Кажется, я понимаю проблему.
– Я сделал ей больно. Не хотел, но так получилось. Со
временем у меня стало получаться лучше. Больше предварительной игры, больше...
ну, в общем, лучше.
– Этому учишься со временем, – сказала я.
Он уткнулся лбом мне в плечо.
– Но Бекки это никогда не доставляло радости. Секс у
нас бывал, но мне всегда приходилось быть очень осторожным с ней, или она
говорила, что ей больно.
– Знаешь, у женщин бывает разный размер, как и у
мужчин. Может быть, она изнутри была маленькой, а ты снаружи никак не
маленький.
Он поднял на меня глаза, прижимаясь щекой к моей голой руке:
– Ты так думаешь?
– Да.
Он улыбнулся:
– У тебя со мной проблем не было ни в чем.
Я улыбнулась в ответ:
– Не было, а она – всего лишь один голос. Один
отрицательный результат проблему не создает.
– Это не был единственный голос "против",
Анита.
Я приподняла брови:
– То есть?
– В колледже у меня бывали свидания, когда все было
хорошо, пока девушка не видела меня – полностью. Тут она подхватывала одежду и
говорила "никогда и ни за что".
Я посмотрела на него с удивлением:
– Ты не шутишь.
Он кивнул.
Кого другого я бы заподозрила в бахвальстве, но Мика не
бахвалился. Тут у меня возникла мысль – осенила, можно сказать.
– Бекки говорила, что ты делаешь ей больно, потому что
ты такой большой, а потом бывали девушки, которые даже пытаться не хотели. Да,
это должно было запасть в душу.
– С женщинами это либо очень большой плюс, либо очень
большой минус. Но почти все они, даже те, кто говорил "да", не хотели
стандартной диеты. Я был вроде новинки. – В голосе его звучала печаль, как
раньше звучала злость. – Бекки заставляла меня чувствовать себя чудовищем
из-за того, что мне хочется сделать ей больно... хочется быть в ней... что мне
хочется секса так, что ей из-за этого больно. Почти все женщины, с которыми я
потом встречался, внушали мне то же чувство – или такое, будто у меня на боку
кнопки, а внутри батарейка, как у игрушки из секс-шопа. Только пружину
накрутить.
Я снова удивилась.
– Поверь мне, Анита, среди девушек не меньше подонков,
чем среди парней. Только если девушка тебя трактует как объект для секса, это
ничего, потому что ты ведь мужик и тебе все равно одно только и надо, да?
– Старый-старый двойной стандарт, – сказала я.
Он кивнул и потрепал меня по плечу:
– Так было до тебя.
Я на секунду задумалась:
– Погоди-ка. Откуда ты знал, что у меня не будет
проблем с твоим... гм... размером?
– Ты же знаешь, что оборотни любят разгуливать голыми,
разве что ты заставляешь нас одеться.
Я улыбнулась:
– Ну, не все вы, ребята, законченные нудисты... но да,
знаю.
– Во-первых, я видел Ричарда голым и знал, что он был
твоим любовником. Он тоже не маленький. – Я постаралась не
покраснеть. – Во-вторых, ты видела меня голым и не отреагировала
отрицательно.
– Значит, ты видел одного бывшего любовника, и он был
ничего себе. И я тебе не велела быть поосторожнее, когда ты обратил на себя мое
внимание. Значит, могло получиться.
– В этом роде, – улыбнулся он.
– А откуда ты знал, что я рассталась с Ричардом не
потому, что не могла совладать с его мужским достоинством?
– Я спросил.
Наверное, вид у меня был такой же пораженный, как и я сама.
Он засмеялся:
– Я не спрашивал Ричарда. Я поспрошал у народа и
выяснил, что он считал тебя слишком кровожадной и что ему не нравилась твоя
работа на полицию. Мне это не мешало.
– И ты решил испытать удачу.
Он кивнул:
– И после первого нашего раза я знал, что сделаю все
что угодно, стану кем тебе угодно, лишь бы остаться в твоей жизни.
– Ты это говорил. Это первое, что ты мне сказал сразу
после секса. Что ты – мой Нимир-Радж, а я – твоя Нимир-Ра, и что ты сделаешь
все, все, что мне нужно, чтобы остаться в моей жизни.
– Я говорил всерьез.
– Знаю. – Я провела пальцем по его щеке. –
Должна признаться, я не сразу поняла, что ты говорил всерьез. Что ты сделаешь
все, что мне будет нужно, и сам будешь тем, кто мне нужен. А что, если бы я
попросила о чем-нибудь ужасном, Мика? Чтобы ты тогда сделал?
– Ты никого ни о чем ужасном не попросишь.
– Но тогда ты меня едва знал.
– Было такое чувство.
Я всмотрелась в его лицо, пытаясь понять, откуда идет такая
уверенность. Лицо его стало снова спокойным, но не пустым. Спокойное лицо,
говорящее о счастье.
– Я бы никогда не смогла так поверить чужому.
– Мы никогда не были чужими, Анита. С первого
прикосновения мы уже ими не были. Наши тела знали друг друга.
Я посмотрела на него сурово, но он только засмеялся.
– Скажи, что я не прав. Скажи, что у тебя не было
такого же чувства.
Я открыла рот, закрыла снова и наконец сказала:
– Ну так что? Не с первого взгляда любовь, а с первого
траха?
Лицо, обращенное ко мне, было очень серьезно.
– Не надо, Анита. Не смейся над этим.
Я опустила глаза, целомудренно сидя у него на коленях, а
потом даже отвернулась.
– Да, я это чувствовала, эту тягу к твоему телу, с
первого нашего прикосновения. Это как... меня воспитывали в таких понятиях, что
секс – это плохо, грязно. И то, что ты так легко прошел все мои зашиты, меня
как-то смущает.
Он обнял меня и подвинул выше по собственным ногам, так что
я ощутила, насколько он рад моему присутствию. От самого ощущения этой
твердости, прижатой к моему бедру, у меня перехватило дыхание.
– Никогда не смущайся реакцией собственного тела,
Анита. Это дар.
Он просунул руку мне под колени и встал, держа меня на
руках.
– Я сама могу идти, – сказала я.
– Мне хочется нести тебя.
Я совсем уже было сказала, чтобы он меня поставил, но
передумала.
– И куда же ты меня несешь?
– На кровать.
Я попыталась не улыбнуться, но проиграла эту битву.
– Зачем?
Хотя я хорошо знала зачем.
