Он двинулся в сторону ванной, слегка пошатываясь, но уже
лучше. Я снова опустилась на кровать и ждала, пока колени и бедра смогут снова
меня нести. Можно было устраиваться поудобнее – они явно не собирались
торопиться.
Глава 9
Филадельфия – красивый город, по крайней мере та малость,
что я видела. Пока что программа визита исчерпывалась аэропортом, номером отеля
и дозой потрясающего секса, а это могло бы быть где угодно. Кладбище напомнило
мне, что город находился в одной из первых тринадцати колоний: старым оно было,
это кладбище. Оно дышало старостью – и старостью своих мертвецов. Дыхание это я
ощутила всей кожей, как только мы вышли из машины Фокса. Когда-то такие старые
кладбища были для меня мирными. Слишком старыми, чтобы там водились призраки;
может быть, только пара-тройка мест, где пробирает дрожь, если пройти прямо по
могиле, но в основном мертвецы здесь инертные – пепел к пеплу, прах к праху и
так далее. Но сейчас мертвецы взывали ко мне даже через щиты.
Теоретически считается, что никто не в силах поднять
мертвеца столь давнего без человеческой жертвы. У меня, наверное, рекорд по
возрасту поднятого без человеческой жертвы мертвеца, но даже
двухсот-с-чем-то-летние мертвецы мне уже не подвластны. Так почему же я
последнее время ощущаю кожей шепот столь давних мертвецов?
Я поежилась, но не от холода начала ноября. На самом деле в
кожаном жакете было даже слишком тепло.
Вдруг рядом со мной оказался Мика, помог мне снять жакет и
шепнул:
– Ты как, нормально?
Я кивнула. Нормально и даже лучше. Стоять здесь, когда меня
целует наполненная силой темнота, – это опьяняло. Как будто я кожей
впивала магию прямо из воздуха. Что при некромантии не было возможным.
Мика спросил Фокса, можно ли положить жакет обратно в
машину. Я не стала ждать ответа, я уже шла в темноту, рассеянно проводя
пальцами по выщербленным верхушкам надгробий, между которыми шагала.
На старых кладбищах тесно. Земля там гладкая и утоптанная,
но уже мало разницы между просто землей и могилой, так что получалось шаг по
земле, шаг по могиле. Знаете старую поговорку: "Кто-то прошел по моей
могиле?" Здесь получалось наоборот. Мне не было плохо, меня не трясло, я
не боялась. С каждой новой могилой, по которой я проходила, мне становилось
лучше, росла уверенность, шаг становился ровнее. Я брала энергию от каждого
тела, мимо которого вела дорога, каким бы старым оно ни было. Я могла бы выпить
силу всех мертвых подо мной и потом...
Что сделать?
Эта мысль заставила меня остановиться – в буквальном смысле.
И чего я при этом не учла – это что Франклин идет за мной вплотную. Я даже не
знала, что он здесь.
Он налетел на меня – или чуть не налетел. Ему пришлось
схватить меня за руки, чтобы не врезаться в спину, и это напугало нас обоих. Он
успел извиниться еще раньше, чем я обернулась к нему.
– Извините, я не знал, что вы... останавливаетесь.
Он явно был огорчен больше, чем следовало бы.
Я смотрела на него и думала, с чего бы он нервничал. А потом
увидела его руки. Он водил ими по рукавам пальто, будто чего-то такого
коснулся, что хочет теперь с них стереть. Он не хотел меня оскорбить, он вряд
ли даже сам заметил, что делает. Я бы могла сделать то же самое, если бы
случайно коснулась чьей-то чужой магии. Как будто идешь через метафизическую
паутину; ее приходится смахивать.
Он ощущал – по крайней мере частично – ту силу, что я
черпала из могил.
Может, я и спросила бы Франклина, зачем он скрывает свои
парапсихические способности, но к нам подошли Мика и Фокс, а я не была уверена,
что Франклин хотел бы проявления моей догадливости в столь большом обществе. Он
сообщил ФБР о своих талантах? Я готова была ручаться, что нет. Это было бы для
него плюсом лишь в два, может быть, три последних года. А до того такое
считалось психическим расстройством. Людей с психическими расстройствами в
федеральные агенты не берут.
И это объясняло, чем я ему так не понравилась. Если он
скрывает, кто он такой, то ему не хочется оказаться в обществе человека,
который мог бы похвалить его способности, в чем бы они ни состояли. Нет, если
скрываешься, то тебе не нужна компания того, кто сам летает на той же метле.
– Проблемы? – спросил Фокс.
– Нет, никаких, – ответил Франклин чуть слишком
торопливо.
Я просто покачала головой, все еще глядя на высокого агента.
Не думаю, что Фокс нам поверил, но выяснять он ничего не
стал. Разговаривать мы не разговаривали, так что вариантов у него не было. Он
глянул на нас обоих, потом сказал:
– Ну, раз никаких проблем, то нас уже ждут.
Я снова кивнула, а потом решила спросить:
– Могила Роуза – самая свежая на этом кладбище?
Фокс подумал и кивнул:
– Да, а что?
Я улыбнулась, сама зная, что улыбка вышла мечтательная,
будто я слушаю музыку, которую ему не услышать.
– Просто хотела знать, что я ищу, – вот и все.
– Я вас могу отвести к могиле, маршал, вам нет нужды ее
искать.
А я хотела искать. Хотела идти по кладбищу от надгробия к
надгробию и сама ее найти.
Но Мика ответил за меня:
– Это было бы хорошо, Фокс. Ведите нас.
Я посмотрела на него, очень стараясь, чтобы взгляд был
дружелюбным. Он в ответ посмотрел на меня предупреждающим взглядом – в темноте,
среди деревьев, думаю, никто больше не рассмотрел выражение его лица. Но у нас
у обоих ночное зрение лучше нормального, хотя вряд ли мои глаза сравнятся с кошачьими
глазами Мики. Сейчас они были без очков, всем напоказ. Слишком темно было для
темных очков, но вы бы удивились, узнав, сколько людей ничего странного в его
глазах не замечают и даже при полном дневном свете не понимают, что это за
глаза. Люди видят, что хотят видеть, если их не заставить увидеть как есть.
Я посмотрела в его глаза и увидела предупреждение, тревогу.
Он спрашивал, действительно ли я в норме.
Правду сказать – и да, и нет. Я себя чувствовала приподнято,
но это та приподнятость, которая может вмиг рухнуть. Только что хорошо, а в
следующую секунду сила может что-нибудь выкинуть ненужное.
Сделав глубокий вдох, я постаралась сосредоточиться и
заземлиться, как меня учили, но это умение я переняла у колдуньи-экстрасенса.
Ее таланты состояли в пророчестве и эмпатии настолько тонкой, что она почти до
телепатии доходила. Она мертвых не поднимала и не могла понять мой талант до
конца.
Стянуть себя в середину собственного тела было приятно – я
сразу почувствовала себя устойчивей, больше сама собой и меньше – опьяненной
силой, но в тот момент, когда я попыталась заземлиться, отвести часть силы в
землю, она вывернулась и пошла не в глубину, а наружу и прочь. Сила промчалась
по земле так, что я ощутила могилы, все могилы, будто я стояла в середине
огромного колеса, могилы стали кончиками его спиц, и я знала их все. Я не
сбрасывала шиты, которые закрывают меня от мертвых, чтобы не беспокоили. Щитов
просто не было.
