– Маршал Блейк, когда вы построите защитный круг,
насколько долгий ритуал вам еще понадобится?
Кажется, судье тоже надоели затяжки времени. Это хорошо, а
то мое растущее нетерпение здесь не очень полезно. А вот растущее нетерпение
судьи – совсем другое дело.
Подумав об этом, я обрадовалась, что судья сформулировал
свой вопрос именно так. Насколько долгий ритуал еще будет нужен? Куда лучше,
чем вопрос: "Каков будет следующий шаг анимации мертвеца?" Потому что
мой ритуал после построения круга настолько отличался от обычного, что это было
бы как сравнивать яблоки с арбузами.
– Не очень долгий, ваша честь.
– Не можете ли вы сказать точнее?
– Я вызову Эмметта Роуза из могилы. Когда он выйдет на
поверхность, я нанесу ему кровь на рот или внутрь рта, и он вскоре после этого
сможет ответить на вопросы.
– Вы сказали, что нанесете кровь на рот зомби?
Опять Сальвия.
– Да.
– Вы дадите зомби сосать кровь из курицы? – Это не
удержался один из агентов, стоящих возле судьи, и все взгляды обернулись к
нему. Ему хватило такта смутиться. – Ой, простите.
– Нет, не из курицы. Но я размажу кровь ему по губам.
– Мистер Роуз был добрым христианином. Размазывание
куриной крови по губам – разве это не будет оскорблением его религиозных
убеждений?
– Как ни ценю я вашу заботу о религиозных убеждениях
мистера Роуза, мистер Сальвия, – ответил судья, – но должен вам
заметить, что не он является вашим клиентом, а также что мертвецы не имеют
прав, которые могут быть нарушены.
Ну конечно, я тоже не смогла сдержаться – добавила свои два
цента.
– А что, мистер Сальвия, вы считаете, что нельзя быть
добрым христианином, если приносишь в жертву кур и поднимаешь зомби?
Злость, сводившая мне плечи, уже поднялась до голосовых
связок. Мика ладонью начал поглаживать мне руку от плеча до кисти, будто
напоминая о своем присутствии – и о присутствии моей несдержанности. Но его
прикосновение вернуло мне возможность думать. Наверное, иногда мне нужен был бы
"ассистент" не только ради секса и крови. А как сдерживающее начало.
Ко мне обратились удивленные взгляды. Не только Сальвия
предполагал, что я не христианка. Не знаю, почему меня до сих пор это задевает,
но увы – задевает до сих пор.
– Вы можете ответить на вопрос маршала Блейк, –
разрешил судья.
Кажется, не только меня достали придирки Сальвии.
– Я не имел в виду ваших религиозных убеждений, маршал
Блейк. И приношу свои извинения за допущение, что вы не христианка.
– Ничего страшного, Сальвия. Обо мне куча народу думает
черт знает что.
– Анита! – шепнул Мика.
Одно слово, но его хватило.
Я бы могла оправдаться влиянием мертвецов, и они действительно
влияли, но на самом деле я вообще никогда не умела толком сдерживаться. Иногда
это получается лучше, иногда хуже, но устать от мудаков – это у меня никогда не
занимает много времени.
Сальвия меня уже доставал, да и судья со своим "Будьте
добры объяснить необъяснимое, маршал Блейк", тоже недалеко ушел от этого.
– Прошу прощения, ваша честь, но не могли бы мы перейти
к делу?
– Поясните, что вы имеете в виду под словами
"перейти к делу", маршал Блейк.
– Эмметт Роуз мертв недавно, еще года не прошло. Это простая
работа, ваша честь. Немножко крови, немножко силы, и вуаля – вот ваш зомби. Он
будет способен ответить на вопросы. Его можно будет подвергнуть перекрестному
допросу. Он сделает все, что вы захотите, чтобы он делал. Учитывая манеру
вопрошания мистера Сальвии, я ожидаю, что перекрестный допрос затянется
чертовски надолго. И если мы все не хотим провести на кладбище всю ночь
напролет, могу ли я приступить к делу?
Франклин что-то неразборчиво хмыкнул, Фокс покачал головой.
Я знала, что сейчас все испорчу, но остановиться уже не могла. Мне хотелось
убраться с кладбища, оказаться подальше от всех могил и их обещания силы. И
защитный круг мне нужен прямо сейчас, а не через час. Тогда у меня в голове
перестанет отдаваться полуслышный шепот, как слова в дальней комнате. Или как
от приглушенного радиоприемника. Я почти слышала эти голоса, почти слышала
мертвецов. А не должна была слышать. Это же не призраки; тихие мертвецы – они
такие и есть, тихие.
– Напоминаю вам, маршал, что мы все-таки находимся в
суде. Я мог бы обвинить вас в неуважении.
Мика развернул меня к себе и обнял, дыша теплом мне в лицо.
– Что с тобой, Анита?
Я уловила сзади движение еще прежде, чем голос Фокса
спросил:
– Блейк, вы как – нормально?
Я прислонилась к Мике. Он держал меня крепко и почти
яростно, будто хотел продавить меня через свое тело, а в лицо мне шепнул:
– Что такое, Анита? В чем дело?
Я ухватилась за него, прижала его к себе как можно теснее,
как можно большей площадью, насколько это удалось в одежде. Лицом я зарылась
ему в шею, впивая теплый, сладкий аромат его кожи. Мыло, легкая сладость
одеколона – а под этим его собственный запах. Запах Мики. А еще глубже – едва
уловимый, поднимающий волосы дыбом запах леопарда. И тут же, как я ощутила этот
запах, мне стало лучше. Мускусный, почти резкий запах леопарда помог прогнать
эти не-голоса из головы.
– Вы хотите, чтобы я обвинил вас в неуважении к суду,
маршал?
Голос судьи оторвал меня от Мики, не дал погрузиться в его
живую чистоту.
Я едва повернула голову на голос судьи, но для меня это было
огромным физическим напряжением. Как только я перестала зарываться лицом в шею
Мики, голоса вернулись. Мертвые пытались со мной говорить. А не должны были бы.
Призраки иногда это делают, когда не могут найти медиума, но кто лежит в
могиле, тот вроде бы не должен быть настолько жив.
Я посмотрела на судью и попыталась объяснить происходящее,
но так, чтобы не дать Сальвии зацепок для затяжки времени.
– Ваша честь...
Мне пришлось прокашляться, иначе мой голос был слышен только
на несколько ярдов. Я попробовала еще раз, прижав Мику к себе. И даже хотя все
шло не так, как надо, я ощутила, что его тело отвечает на близость моего. Мы
так друг на друга действуем. Это не пробудило ardeurи не отвлекло меня. Ощущение
этого ответа вернуло мне возможность мыслить, дало ощутить себя живой.
– Ваша честь, мне нужен мой защитный круг, и сейчас, а
не потом.
– Зачем?
– Это просто тактический ход, чтобы поторопить текущую
процедуру! – заявил Сальвия.
– Так же, как вы пытаетесь ее затянуть? – ответил
Лабан.
Ничего хорошего, когда юристы начинают перебранку.
