Однажды моя подруга заявила, что во мне умерла великая актриса, ну что ж, пора ее воскресить.
До того, как все проснуться, я решила сходить к ближайшему водоему, и привести себя в божеский вид. К сожалению, эта лужа была слишком мала, чтобы искупаться, а мне, привыкшей к комфорту своего мира, отчаянно не доставало его благ. Все-таки я была продуктом развитой цивилизации, пользовалась всем, что она могла мне дать, особо не задумываясь, как это работает, хотя в детстве исправно разбирала все новые игрушки, интересуясь, что там внутри. Сидя у воды, я решилась-таки внимательней присмотреться к своему лицу. Сол говорил, что я помечена огнем, и хотелось бы знать, что он имел в виду. Смотреть на себя до сих пор я избегала, наверное, из страха. Убедившись еще в хижине деда Корнея, что шрамы едва заметны, а нездоровый цвет лица давно сошел, я оставила это неблагодарное дело — любоваться своим отражением. Как-то я поинтересовалась у Рели, почему я так быстро исцелилась, она ответила, что мне не может причинить вред собственная сила, и любое ранение, нанесенное огнем, не будет оставлять следов. Но теперь, мне отчаянно захотелось рассмотреть лицо в мельчайших подробностях, и, дождавшись, когда рябь на воде пройдет, я замерла, разглядывая себя. Ну, то, что я не урод, я знала всегда. Даже больше. С момента моего появления здесь, я изменилась, надеюсь в лучшую сторону. Странствия по большим дорогам пошло мне на пользу: я стала намного стройнее, подтянутее и выносливее. И любимый лозунг туристов, питающихся подножным кормом: солнце, воздух и вода — наша лучшая еда, был, просто идеально применим ко мне. Когда-то я на четвертый этаж не могла взобраться без отдышки, а сейчас ничего, даже стала быстрее бегать. И вообще, игра в догонялки так повышает тонус! С облегчением я увидела, что от ожогов не осталось и следа, вот только на висках, едва заметно, проступали странные узоры, идущие от верхней скулы и обрывающиеся где-то в волосах.
— Рели, и давно это у меня?
— После уничтожения Храма они проступили впервые, и каждый раз, по мере развития силы ты будешь видеть узор все отчетливее.
— Что он означает?
— Знак силы огня. Именно об этом говорил тебе Сол. Ты отмечена огнем, и это будет трудно скрывать от других.
— А зачем скрывать, они ведь и не надеются, что я обычная беженка. Теперь, прятаться бесполезно, Наоборот, удобнее определить, кто мой враг.
— А ты еще в этом сомневаешься?
— Вообще-то нет, но могут быть сюрпризы.
— Ты уверена, что готова к этому?
— Ты живешь во мне, испытываешь то же что и я, знаешь то же, что и я. Разве у нас есть другой выход?
— Ты берешь на себя тяжкое бремя. Ты уверена, что все получится?
— Пятьдесят на пятьдесят. Либо да, либо нет. В любом случае, мне терять нечего, кроме… Черт, да мне вообще нечего терять.
Владыка Велим изо всех сил старался сохранять спокойствие: этот ублюдок не смог выполнить даже такого простого поручения как убийство какой-то девчонки. Варги и их потомки! Да, поначалу Посланница была достаточно сильна, но не настолько, чтобы противостоять Дарэну. Он не мог упустить момент Перехода Четырех стихий, и чувствовал, что, сейчас, удобный случай был упущен. Теперь Посланница и Владыка — две практически равные силы, и учитывая непонятные для Велима действия Дарэна, он вполне имел право считать его не только убийцей, но и предателем. Нужно было готовиться к самому худшему.
Дарэн смотрел на сидящую у воды Посланницу. Нарушив прямой приказ Владыки, он тем самым поставил себя вне закона, но ему было не привыкать, у него была цель, и он стремился ее достичь любой ценой. Мысль использовать Посланницу пришла к нему неожиданно, но других вариантов он не видел. Конечно, он рисковал. Это существо из другого мира было довольно непредсказуемо, но как говориться, что имеем, с тем и работаем. К тому ж, Дарэн ловил себя на мысли, что не хотел бы видеть ее смерть, тем более, стать ее причиной. В этой девочке не было зла. Была злость, ярость, ненависть. Она могла убить, не задумываясь, и совесть ее, наверняка бы не мучила. Но вот настоящего, чистого зла Древних в ней не было. К тому же, убить ее было бы сейчас не просто, хоть и нет ничего невозможного. Сойдись они в бою сейчас, Дарэн не был уверен, кто бы из них выжил. Возможно, что после них осталось бы лишь несколько лиров выжженной пустыни. Он закрыл глаза. Воспоминания нахлынули внезапно.
Напротив Дарэна — Мирон, его друг, его брат. Вместе они росли и постигали суть миров, в которых им предназначено было стать наблюдателями. Оба молоды, сильны, способны на многое, чтобы стать первыми, среди многих других. Между ними всегда было соперничество, но это лишь заставляло их все быстрее двигаться к цели. Их ждало завидное будущее, почет и мир, который они могли сами себе выбрать. Они много занимались: наука, экономика, политика, боевые искусства, и казалось, познали все, что нужно, чтобы воплотить в жизнь то, о чем они так долго мечтали. Вот только у Мирона, оказалась иная цель, иная мечта. Он не хотел просто наблюдать и способствовать развитию, он хотел власти над миром, не над тем, который ему предназначался с детства. Он хотел стать Владыкой мира самих Владык, а друг и соперник в лице Дарэна ему стал мешать. Не то, чтобы Мирон считал его своим конкурентом, но определенную опасность представлял. Нет врага более опасного, чем бывший друг, тот, кто знает твои сильные и слабые стороны. Тот, убить которого, возможно, не поднимется рука. Но нет, Мирона теперь ничто не остановит, даже детская дружба. Теперь, когда остался только шаг до цели, он уберет любое препятствие, стоящее у него на пути. А сейчас, на пути у него стоял именно Дарэн. Единственный из всех, кто догадался о причине загадочных смертей старейших членов Совета. Обвинения пали на группу заговорщиков под предводительством Дамаска, отступника, преступившего закон Владык и изгнанного из их мира. Но у Дарэна возникли подозрения, которые подтвердились только недавно. Он узнал об участие в заговоре Мирона, но его сообщников выявить пока не смог. И два бывших друга сошлись в кровавой схватке, и выход для обоих был только один: убить или быть убитым. Невиданная сила вырвалась на свободу, питаемая яростью и жаждой причинять боль, нести смерть. Двое равных, двое Владык, в совершенстве владеющих искусством убивать, но, никогда ранее не применявшие его друг на друге. И в миг, когда пришло время нанести решающий удар, Дарэн увидел в глазах Мирона сомнение, неуверенность. Наверно, он никогда не узнает, готов ли был его друг идти до конца, что заставило его в последние мгновения перед смертельной атакой замедлить выброс Силы. И Дарэн вырвал победу из слабеющих рук своего друга, лучшего друга, мертвого друга. А потом еще долго нес на руках его тело по выжженной, обескровленной боем пустыне, некогда бывшем прекраснейшим из мест в мире, которым Мирон так опрометчиво пренебрег. И молчал во время бесконечных допросов о причине происшедшего, потому, что не мог опозорить семью друга, тех, кто стал и его семьей, не мог сказать Велиму, который считал своего старшего брата богом, что Мирон предатель. И воскрешая в памяти бой с лучшим другом, мучился вопросом, как бы все закончилось, промедли он, хотя бы мгновение.
