Книга Лабиринты тьмы, страница 37. Автор книги Виктория Щабельник

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лабиринты тьмы»

Cтраница 37

— Что с тобой произошло? — осторожно спросила Нами.

— Я умерла. А когда воскресла — оказалась рядом с Тирэном, Повелителем Мира Темной звезды.

— Хок признался, на что тебе пришлось пойти ради сына. Но зачем это было нужно Тирэну?

— Не знаю, Нами. Я жила в Даринии два года, мечтала вырваться оттуда любой ценой — лгала, притворялась, играла, но я так и не смогла понять — что движет Повелителем.

— Он… — опять эта неловкая заминка, так несвойственная моей подруге, — он тебя изнасиловал?

— В той ситуации в которую я попала, можно сказать, что это была ночь любви. Я пыталась его убить, за что провела взаперти много лун. А потом мне стало известно, что Тирэн мучает и насилует девушек, чем-то похожих на меня.

— И ты тут же поспешила прикрыть их собственным телом? — иронично спросила Нами.

— И я тут же поняла, что каждая новая жертва приближает его ко мне.

— Скажи мне, — замялась Древняя, — в ту ночь он сделал тебе больно? Издевался над тобой?

— Нет, — я запнулась, — он меня не калечил, если ты об этом. И давай прекратим этот разговор.

— Извини, — смутилась Нами, — я должна была понять, что воспоминания причиняют тебе боль.

Я встала и вышла из беседки:

— Мне нужно к сыну.

Квазар

Рассеянный взгляд Диаза уперся в потолок, скользнул по грязной стене и нашел причину, заставившую его очнуться — Повелитель. Он был слишком беспечным, не внял предупреждению Наместника и теперь расплачивался за это сполна.

Диаз помнил себя в лесу, возле сгоревшего Храма, вспышку и удар, после чего сознание покинуло его, по-видимому, надолго.

— Очнулся, — констатировал Тирэн, — что же, пришло время ответить на кое-какие вопросы.

— Нам не о чем говорить, мерзавец, — выдавил Диаз, стараясь справиться с изматывающей болью.

— Осмелюсь поспорить, — устроившись поудобнее на единственный табурет, Тирэн выжидательно уставился на пленника, — ты вторгся в мои владения, пытался убить, выкрал мою лаэр-кони. Думаю, тебе есть о чем мне рассказать. Ты можешь сделать это по своей воле, а можешь, подчиняясь моей.

Лэнг

Виктор катал по полу Аль-тьер-тоны, бурно веселясь, когда они сталкивались друг с другом, это натолкнуло меня на мысль, что проблем со спортом у малыша в будущем не предвидится. Наблюдая за детским восторгом сына и ловя на себя его взгляд, я пыталась обдумать наш с Наставником разговор. Нет, никаких вселенских тайн от передо мной не раскрыл, злодея на блюдечке не преподнес, правых от виноватых не отделил… Но этот разговор меня насторожил. В большей мере он касался не тех событий, которые грозили привести мир к краху, а меня, моих чувств, опасений, сомнений. Ньярлатхота почти не интересовал Тирэн, как будто он знал о нем достаточно, чего нельзя сказать обо мне. Почему такой интерес к моей персоне — да, я долго отсутствовала, кое-что утаила…

Как-то отстраненно промелькнула мысль, что я утаила самое главное — встречу со слугами Тьмы. Что-то внутри меня мешало посвящать в это кого-то другого. Как будто этим я все испорчу, растопчу, уничтожу нечто важное, вот только для кого? Никаких посторонних голосов я больше не слышала, ни во сне, ни на яву. Но я готова была поклясться, что это не последняя наша встреча с чем-то чуждым и до боли знакомым.

— Рат-хани, приди ко мне! Ты нужна мне!

Голос, полный силы и какого-то невероятного безумия выдернул меня из реальности, заставляя смотреть на окружающий мир откуда-то сверху, отстраненно, будто я уже не принадлежу своему телу. Я видела свою комнату, Виктора, все еще игравшего на ковре, свое тело, застывшее на кровати, но не могла шевельнуться, закричать, позвать на помощь. Я чувствовала чье-то присутствие. Кто-то наблюдал за мной, здесь и сейчас, как будто стена, что некогда скрывала меня от опасности, истончившись, стала прозрачной. Холодный изучающий взгляд блуждал по мне с интересом исследователя, готовящегося препарировать новый экзотический вид. Где-то слышался плач ребенка, и я поймала себя на мысли, что он меня отвлекает от чего-то жизненно важного. Звук открывающейся двери, тяжелые шаги и взволнованный голос Дрэгона, который пытается вырвать меня из сладкой паутины забвения.

Она открыла глаза и, улыбнувшись, посмотрела на Владыку.

— Прости, что напугала, просто устала, — крепче прижавшись к обеспокоенному Дрэгону, Анна расслабленно прикрыла глаза, — как Виктор?

— Он взволнован, — Дрэгон, бережно опустив голову нарины на подушку, подошел к плачущему сыну, — все хорошо, Виктор, мама в порядке.

Но ребенок не замолкал, что-то продолжало его беспокоить.

— Может быть, он заболел? — забеспокоилась Анна.

— Не думаю, — Владыка внимательно осмотрел сына, — здесь совершенно другое. Подержи его.

Но на руках у матери малыш зашелся криком, его личико покраснело, маленькое тельце сотрясалось в судорогах.

— О боже! Неужели я ему навредила!

— Это невозможно, — Дрэгон взял сына на руки, — я покажу его Ньярлатхоту, возможно, он подскажет нечто разумное.

Едва нарин с сыном скрылись, Анна снова откинулась на подушки. Ее широко открытые, устремленные в одну точку глаза, подернуло дымкой, зрачки исчезли. Взгляд устремился через века, сквозь миллиарды световых лет, туда, где когда-то все началось.

XIV

Лэнг

Так начался второй дубль моей семейной жизни — Дрэгон, Виктор и я. Нельзя сказать, что наша «ячейка общества» была хотя бы отдаленно похожа на то, к чему я привыкла с детства. У нас не было бытовых, денежных и прочих проблем, которые усложняли жизнь большинству пар в моем мире. Все наши проблемы имели более глобальный характер и касались спасения мира, борьбы со злом, или тем, что для нас в данный момент этим злом являлось. Однако же, что-то омрачало мою жизнь, не давало полностью почувствовать себя, нет, не счастливой, а хотя бы спокойной. И ожидаемая катастрофа здесь была не причем.

Очень часто я ловила на себе задумчивый взгляд Дрэгона и чувствовала, что неразрешенные проблемы не исчезли, а лишь накапливаются, мешая иди дальше. Я понимала, что рано или поздно кому-то из нас придется затеять этот неприятный разговор, вот только у меня не хватало на это смелости, а Дрэгон, видя мое состояние, пытался щадить мои чувства. Так мы и жили, обговаривая насущные проблемы, все, что касается сына, но не касаясь того, что волновало нас в действительности.

— Ты дура, — как всегда без обиняков высказалась Нами, — неужели так трудно не думать об этом?

— Представь себе, это труднее, чем я думала, — призналась я.

Мы сидели на нашем любимом месте, где нас никто не мог бы услышать. Нами снова подняла тему моего пребывания в Даринии и разговора, которого я пыталась избежать.

— В конце концов, здесь нет твоей вины, — искренне возмутилась она, — да и делов-то! Ну, перепихнулась со своим дядюшкой, что же теперь сокрушаться! Главное — есть что вспомнить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация