Сзади была стена, скрывшая все, что происходило на территории, принадлежавшей клану Зари. Теперь она понимала, почему Уллис решился оставить Источник здесь — столько силы не смогли поглотить ни какие другие стены. Клан всегда был загадкой для непосвященных, даже Рамиль не могла с уверенностью утверждать, что знала о них больше, чем Властелин, или Паэртон. Но теперь это было уже не важно — этой ночью клан Зари прекратил свое существование. Шпион слишком хотел добраться до Источника и не мог позволить случайности помешать ему в этом. Кто-то мог почувствовать чужеродную силу, даже сквозь защитные стены подземелья. Воспользовавшись безоговорочным доверием Властелина, сегодня он совершил то, на что никогда бы не решился еще несколько дней назад. Оракул перестал существовать, и именно Рамиль с ее Силой клана помогла ему в этом. Пришлось действовать грубо и грязно, но он добился своего — подозрение пали на клан. И теперь, получив позволение Властелина он уничтожил единственных, кто мог ему помешать.
— Что ты чувствуешь, открывая дверь в неизвестность? — шепнул он на ухо замершей в нерешительности женщине.
— Свою смерть, — сказала она, делая шаг вперед.
Ее глаза непроизвольно сузились, пытаясь рассмотреть что-либо в опустившемся на них мраке. Через несколько мгновений, едва успев привыкнуть к темноте, она увидела слабое свечение сбоку от себя. Сделав шаг вперед, она была грубо остановлена Паэртоном. Удивленно, она наблюдала, как ее мучитель подошел к чему-то распростертому на грязном холодном полу.
— Что это? — недоуменно спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Это ребенок, мальчик, — по голосу было слышно, что Паэртон удивлен и встревожен не на шутку.
— Как он здесь оказался? Что делает? — Рамиль сделала попытку рвануться вперед, но застыла, напряженно улыбаясь, — возможно, он уже мертв.
Паэртон неспешно приблизился к распростертому на полу телу. Слегка прикоснувшись к плечу, попытался его перевернуть. Хриплый крик, полный боли разорвал тишину комнаты. Рамиль со смешанным чувством удивления, ужаса и болезненного восторга наблюдала, как тело Паэртона, распадаясь на миллиарды искр, превращается в прах, оседавший на полу.
Она почувствовала, как застывает, под взглядом повернувшегося к ней ребенка.
— Ты можешь меня убить, и это будет правильно. Но сначала позволь мне помочь тебе выйти отсюда, — тихо попросила она.
— Почему ты хочешь помочь мне? — детский голосок, принадлежащий существу, способному на то, что он только что сотворил вызвал у Рамиль странное чувство обреченности. Неужели все было предрешено с самого начала, и Оракул, приказавший уничтожить Искру, знал, чем все может закончиться. В ее памяти проскользнули образы тех, кто был уничтожен ее стремлением во что бы то ни стало заполучить Силу Источника. Разве мало жертв? Неужели ей действительно нужно то, что он способен ей дать? Что Источник может с ней сделать? Повинуясь отчаянному порыву, она перешагнула светлую кучку пепла, между ней и ребенком. Решение было принято, жертвы принесены, теперь ее уже ничто не сможет остановить. Ей нужно лишь несколько мгновений… легкое прикосновение, которое станет последним для несчастного носителя той единственной силы, способной дать ей так много.
— Потому что желаю тебе добра, — улыбнувшись, Рамиль присела рядом с ребенком, — бедный, напуганный малыш! Я позабочусь о тебе. Ты мне веришь?
Она протянула руку, коснувшись спутанных волос — на миг ей показалось, что ее ждет участь Паэртона, но к удивлению, все произошло иначе. Ребенок отчаянно приник к ней, будто ища защиты у этой незнакомой, но очень красивой и доброй женщины. С удовлетворением обняв хрупкое тельце, она погладила малыша по спине, шепча успокаивающие, ласковые слова.
— Носитель, — подумала она, — он всего лишь носитель. Значит, у нее должно получиться.
Когда мальчик почувствовал опасность, было слишком поздно. Ее янтарные глаза, ставшие для него вдруг целым миром, захватили сознания, парализуя, выпивая по капле. Сила, подаренная Уллисом, уничтожала хрупкую оболочку, вбирая в себя все то, что мог дать Источник.
— Это трудно — иметь воспоминания, которые не были частью твоей жизни, — Тирэн внимательно наблюдал за мной. Прислушиваясь к собственным ощущениям, я на некоторое время прогрузилась глубоко в себя. Туда где могла таиться разгадка всему.
— Почему Жрецы Ориона хотят твоей смерти? Зачем так настойчиво убеждать меня, что ты опасен?
— А у тебя есть на этот счет какие-то сомнения? — он подошел вплотную ко мне, даже здесь, в Йог-сотхотхе вызывая необъяснимую панику. Подавив в себе зачатки страха, я смело взглянула в его глаза:
— Нет, я не сомневаюсь, что именно ты сейчас представляешь для меня угрозу, но только от тебя сейчас зависит — смогу ли я вернуть Виктора.
— А Дрэгон? — Тирэн склонился надо мной. Я чувствовала его дыхание на своих волосах и желание — бежать. Бежать без оглядки, забыть о своей глупой затее, — тебе все еще дорог твой Владыка?
— Если Дрэгон попал в ловушку, значит они добились чего хотели. Я видела, что может произойти с миром, и сделаю все, чтобы это остановить. Если тебе нужно, чтобы я умоляла о помощи, я это сделаю, но прошу, не будем тратить время.
Лэнг
Лэнг встретил нас тусклым светом восходящего солнца. Невольно поежившись под ледяным ветром, срывавшим капюшон, я двинулась к Ониксовому замку. Мертвая тишина окружила нас со всех сторон. Последние шаги, отделявшие нас от места, были пройдены. У двери я увидела то, что и ожидала — убитого кугаруда. Прислушавшись к себе, я не обнаружила никакой угрозы, хотя могла бы поклясться — нас уже ждут.
Мою руку накрыла рука Тирэна. Я удивленно посмотрела на него.
— Я хочу чтобы ты знала, — начал он, — я не позволю, чтобы ты попала к ним живой.
Вдохновленная этим напутствием, больше похожим на угрозу, я зашла в замок.
— Владыка Дрэгон! Я уже начал думать, что наша встреча не состоится.
С трудом разомкнув воспаленные веки, Дрэгон слегка повернул голову к говорившему. Не узнать того было не возможно, вот только видеть его здесь живым было неожиданно.
— Габриель, — холодно произнес Владыка.
— Наша прошлая встреча закончилась слишком быстро. Мы так и не успели сделать вам предложение.
— Спасибо, я женат, — Дрэгон скривился, пытаясь презрением скрыть боль, волнами охватившую его тело. Только сейчас он понял, что находиться в большом темном зале. Дрэгон чувствовал, что кроме Габриеля, здесь есть кто-то еще — чужой и злой, сверлящий его взглядом, проникающий внутрь, пытающимся вскрыть то, что он считал надежно спрятанным от других.
— Я знал, что с вами будет трудно, — Майрос нарочито громко вздохнул, — именно для этого нам пришлось пригласить на эту беседу нашего гостя.
При последних словах Габриеля, тень, до этого скрытая полумраком зала, чуть всколыхнулась, из нее, медленно и плавно вышла фигура, сверху до низу закутанная в широкий черный плащ с надвинутым капюшоном. Дрэгон, почувствовав силу, исходящую от пришельца — понял, что она ему знакома. Что-то подобное он ощущал в Квазаре, когда боролся с Тирэном. Слуги тьмы!
